Начало в № 48, читатели могут ознакомиться с первой частью статьи только в печатно-бумажном варианте

 

Наука жить долго

– до 100 лет минимум

 

 Рваная рана «коммуникативной революции»

 

Незаметно мы пережили коммуникативную революцию, которая до неузнаваемости изменила нашу жизнь, но еще так до конца и не осознана.

С появлением в самом широком обороте средств массовой коммуникации интенсивность приобретения различных познаний возрастает на порядок. Словари, энциклопедии, справочники уходят в прошлое на фоне сетевых поисковых машин. Время на поиск и обработку необходимой информации сокращается до минут и даже секунд. При этом часть информации «ненавязчиво» впихивается в сознание потребителя за счет всплывающих окон, различных информеров и многого другого. Если еще вчера разговоры об «информационном поле Земли» были всего лишь гиперболой либо уделом фантастов, то сегодня – вот оно, это поле, http://www... И дальше по желанию.

Причем процесс еще не закончен, не достиг предела целесообразности и технической решаемости. В самой обозримой перспективе каждый человек будет в состоянии иметь при себе вполне универсальное информационно-накопительное устройство с широкополосным скоростным доступом во всемирную сеть, которое будет сочетать в себе все функции коммуникатора, а также портативного компьютера, телевизионного и радиоприемника, радиомаяка и всего остального. Речь идет о технической задаче 2-3 лет. После чего встанет вполне закономерный вопрос о полноценности (неполноценности) человека, по каким-то причинам лишенного этого универсального коммуникатора.

Может ли всё это не влиять на психику человека? Вопрос риторический. Уже вовсю говорят об информационном шуме, об информационной перегрузке, о клиповом сознании и многом другом.

Если вам для того, чтобы освоить самый простой бытовой прибор, необходимо потратить от двух часов до двух дней, говорить об информационной перегрузке вполне правомерно. Скажем, подавляющему большинству людей на мобильном телефоне достаточно двух кнопок (плюс пульт для набора номера). Но ведь в современном телефоне примерно в 100 раз больше функций! И для того чтобы воспользоваться своими двумя кнопками, необходимо как-то, пусть и по касательной, ознакомиться и с 99 другими функциями, которые могут никогда и не понадобиться.

Память человека устроена примерно на тех же принципах, что и у компьютера. Но если память компьютера можно расширить, а скорость процессора увеличить, то для биологической памяти человека заложены весьма конечные параметры. Кто не обращал внимания, что старые люди хорошо помнят то, что было давно, и почти не запоминают ничего из настоящей жизни? Но из-за информационной перегрузки современный человек почти перестает усваивать новые знания уже примерно к 40 годам, хотя его ровесник 150 лет назад еще только мог к этому возрасту закончить образование.

Что мы будем иметь на выходе? Скорее всего, гораздо большую распространенность нервно-психических заболеваний, а также органических поражений головного мозга. Еще вчера такой диагноз, как опухоль головного мозга, был весьма большой редкостью. Сегодня это встречается всё чаще, занимая 5-е место по распространенности среди всех опухолей. Рост этих заболеваний отмечен в последние 10-20 лет, причем рост заболеваемости ими отмечен именно в развитых странах.

Второе, что должно беспокоить в плане развития болезненных состояний, – это самое главное достоинство современной связи – ее доступность. Фактически современный человек оказывается лишен того места, где он недоступен для внешнего мира. Так получается, что социально активный современный человек больше не отдыхает, у него нет личной жизни. Он ложится спать, но его может разбудить звонок с противоположной стороны планеты, где сейчас рабочий день.

Для компьютерного устройства постановка одновременно нескольких взаимоисключающих задач будет означать сбой. Для сознания человека, которое пока малость устойчивей, это постоянный стресс, оттого что перед ним постоянно стоит серия задач, которые он просто не в состоянии выполнить одновременно. Каждую в отдельности – легко, а все сразу – нет. И нужно постоянно выстраивать приоритеты: что делать, а от чего отказаться, разумеется в ущерб себе.

Этот постоянный стресс и следующая за ним апатия приводят к формированию определенного стереотипа реагирования, который можно назвать просто – безответственность. Сказать и не сделать. Наплевать.

 

«Клиповое сознание»

Что это такое, сказать довольно просто. Существует понятие «поток сознания», непрерывное сознание, когда одна мысль логично связана с предыдущей, одно проистекает из другого. Например, вы пишете письмо другу, которого не видели давно, и намерены ему многое описать из своей жизни. Вы подробно описываете, одно вытекает из другого, неспешно течет ваша мысль, и на выходе вы имеете внутренне логичный, связный текст большого объема.

Теперь представьте, что вы смотрите телевизор: только «врубились» в фильм, начатый с середины, как началась реклама; вы переключаетесь на ток-шоу, с некоторым усилием входите в содержание происходящего – опять реклама; вы возвращаетесь на фильм, но там уже кончилось и показывают редкие кадры авиационных катастроф. Вы получаете разнородную информацию не постепенно, взаимосвязанную между собой, а абсолютно дискретно и вполне случайно. Причем окончание приема данной информации означает и окончание работы с ней. Получив какую-то задачу, вы не обдумываете, не носитесь с ней день-два, пытаясь найти решение, а имеете время всего на одну, первичную реакцию, после чего данный «клип» напрочь уходит из вашего сознания, заменяясь другими. Ваше сознание больше не представляет собой поток, а является серией вспышек, между собой никак не связанных.

Фактически речь идет о варианте психопатического сознания, но давайте вспомним, что в медицине норма – это не абсолютное здоровье, а всего лишь средняя величина. То есть широкая, повсеместная распространенность «клипового» сознания может рассматриваться и как массовая психопатизация общества. И с этим нам придется жить, никуда не денешься.

 

Возвращение третьего глаза

Уже сегодня персональный компьютер для тех, кто постоянно имеет с ним дело, – это фактически архив за всю жизнь. Лишиться его – это в какой-то степени лишиться памяти. Лишиться доступа в Интернет – это остаться без контактов, без связей, без привычных источников информации, а для весьма большого числа людей – и без куска хлеба. Фактически человек, не пользующийся современными средствами IT-индустрии, – это примерно то же, что неграмотный в публичной библиотеке.

Естественно, занимая такое большое место в социальной жизни человека, IT-технологии не могут не влиять и на биологическую часть его жизни.

Один простой пример: феномен акселерации (ускоренного роста и полового созревания подростков), начавшийся в XX веке сегодня склонны объяснять тем, что широкое распространение искусственного освещения изменило «биологические часы» человечества. Гормон эпифиза, отвечающий за рост и половое созревание, активизируется только под влиянием света, когда проходит с током крови через сетчатку глаза. У примитивных земноводных тот гормон активизировался в «третьем глазу», находившемся не темени. Это было связано с тем, что удлинение светового дня весной должно было вызывать и бурный рост особей. Собственно, этот же механизм сохранился и у высших животных (за исключением постепенно исчезнувшего «третьего глаза»).

С распространением искусственного освещения наступила как бы «вечная весна», и дети стали расти быстрей, обгоняя в антропометрических показателях своих родителей. К середине XX века биомеханизм акселерации начал было исчерпываться, но тут подоспела эра телевидения – появился постоянно воздействующий на глаз источник освещения, в несколько раз более яркий, чем электрическая лампочка. Одновременно росла освещенность городов, наступил новый виток акселерации.

Сегодня, с распространением компьютеров, сильный источник света приблизился к глазам – от 2-3 метров до 30-50 сантиметров, а время, которое проводит человек за компьютером, стало равняться примерно рабочему дню. Видимо, следует ждать нового витка акселерации, что не так уж опасно, но и активизации под воздействием переизбыточного освещения сетчатки глаза эпифизарного гормона у взрослых людей. Последствия могут быть разными – от полного сбоя биологических часов в организме до акромегалии (непропорционального роста отдельных частей тела). Сегодня молодые программисты уже легко узнают друг друга по специфической комплекции, вызванной многочасовым сидением, упершись носом в монитор. Что в этом от приобретенной изменчивости, а что от небольшого изменения гормонального фона – это вопрос к исследователям, к эндокринологам, а не к футурологам.

В последние годы много говорили об излучении, которое идет от монитора, сконструированного на основе электронно-лучевой трубки. Сегодня все больше применяется плоский экран, но проблема излучения до конца не снята и вряд ли будет полностью снята в будущем. Во всяком случае электромагнитное излучение никуда не денется. Его воздействие неизбежно должно увеличить мутагенность в той части популяции, которая имеет дело с IT-технологиями.

Поскольку полезных мутаций случается примерно 1 на миллиард бесполезных и даже вредных, то вероятность появления полезного генетически закрепленного видового изменения ничтожно мала. Но когда воздействию повышенного мутагенного агента (компьютера) подвергаются никак не меньше 1 миллиарда человек на Земле, то к 2020 году вполне статистически вероятно ждать рождения 2-3 суперменов, чьи приобретенные и генетически закрепленные особенности могут перевернуть жизнь вида homosapiens. А может быть, кто-то из них уже родился и к 2020 году уже как-то проявит себя.

Но главным механизмом изменчивости вида, конечно, является отбор. Внутривидовой отбор у homosapiens проходит, надо сказать, чрезвычайно жестко, несмотря на всеобще признаваемый гуманизм.

 

Очень поздний неолит

Следует отметить, что последние исследования антропологов и археологов здорово поколебали миф о такой уж неизбежной полезности прогресса. В седой древности, примерно в разгар неолита, переход от охоты и собирательства к оседлому земледелию вовсе не сопровождался улучшением качества жизни земледельцев по сравнению с охотниками. Как показывают современные археологические раскопки, жители первых земледельческих поселений гораздо больше болели, были более хилыми и жили меньше, чем охотники-собиратели. Охотнику требовалось куда меньше времени для того, чтобы обеспечить себя всем необходимым, нежели земледельцу, в ту примитивную эпоху вынужденного пахать буквально от зари до зари, получая в результате лишь немного пищи, куда более однообразной, чем у охотника.

Есть даже мнение, что население первых земледельческих поселков было лично несвободным и находилось в подчинении охотников, составлявших своего рода первую аристократию. Кое-кто считает, что с того времени внутри человечества существовали как бы два подвида – зависимые крестьяне и правители-аристократы, потомки охотников.

И вот эта вечная зависимость работника от живущего своей жизнью аристократа прошла красной нитью через всю историю человечества. Качество жизни человека, непосредственно занятого в производстве, только в XX веке смогло приблизиться к стандартам «хозяев». В СССР, в странах Восточного блока, а затем и в развитых капиталистических странах цена производительного труда стала столь высока, что смогла обеспечить высокий уровень жизни не только потомкам «охотников», но и тем, кто непосредственно производил материальные ценности.

Но для нашей страны прогресс неожиданно закончился, и мы откатились в разряд тех стран, которым на ближайшую перспективу путь к постиндустриальному развитию оказался заказан. Для «энергетической империи» цена высококвалифицированного труда ничего не значит, а, следовательно, ценность человека, в нем занятого, невелика.

Фактически верхушка страны переходит в положение «охотников» и начинает дистанционно управлять «общиной», живущей внутри России. Стандарт жизни управленческой «элиты» является абсолютно западным, точнее, постиндустриальным, даже не очень завися от того, где географически в данный момент находится «элитарий» – в Лондоне или Магадане. Они живут по стандартам того, постиндустриального общества, обеспечивая ему необходимое количество энергоресурсов и полезных ископаемых, а также гарантируя относительную стабильность внутри нашей «охраняемой территории».

Разумеется, при таком раскладе шансы России на постиндустриальное развитие равны нулю. А шансы простого человека, человека труда, на личное выживание напрямую связаны со сменой существующего порядка, со сменой общественно-экономической формации – с постфеодального устройства, которое направлено на обеспечение сырьевых ресурсов для общества более высокого уровня (западного), на некую постиндустриальную систему, представляющую собой микст из социализма советского типа, советского же НЭПа и западной демократии европейского типа, интегрированную в мировую систему производства. Причем контуры этой новой общественной системы абсолютно размыты, никем внятно не определены, а следовательно, и вероятность оформления такой системы на одной шестой части суши не слишком велика.

 

Анатолий Юрьевич  

Баранов