ЛЕНИНСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Эта публикация – сокращенный пересказ основных положений большой статьи профессора В.Х. Беленького (Красноярск) "Интеллигенция и рабочий класс в современной России", размещенной на сайте автора (http://belkras.clanteam.com/).

1. О социальной природе интеллигенции

В.И. Ленин внес наибольшую лепту в разработку марксистской концепции интеллигенции. Это утверждение не принижает роли К. Маркса и Ф. Энгельса, К. Каутского и А. Грамши. Тем не менее вклад Ленина уникален. Ленинские взгляды на интеллигенцию вызывают не только научно-исторический, но и политико-практический интерес. Однако современные коммунистические организации в России и многие марксисты плохо представляют существо этих взглядов, не используют их в своей деятельности и нередко допускают ошибки в их трактовке. Чтобы не быть голословным, хочу прежде всего кратко остановиться на работе проф. В.А. Сахарова "И.В. Сталин о роли интеллигенции в социалистическом переустройстве общества", опубликованной в сборнике "Сталин и современность" (М., 2010; ссылки на эту работу даны лишь с указанием стр. сборника).

Работа Сахарова строится таким образом, что выпячиваются основополагающее значение идей Маркса и Энгельса об интеллигенции и вклада Сталина в разработку теории интеллигенции и преуменьшается значение сделанного Лениным. При этом автор демонстрирует неспособность решать задачи социологического характера. Так, он даже не пытается дать определение интеллигенции и рассмотреть вопрос о ее структуре. Но обязательно ли это в небольшой статье? Ответ на данный вопрос не может быть абстрактным. Сахаров, наделяя Маркса и Энгельса бесструктурным представлением об интеллигенции, пишет от их имени: "Получается, что самостоятельным классом интеллигенция не является, среди врагов пролетариата она не обретается, среди его потенциальных союзников – тоже. И, тем не менее, социальная природа интеллигенции в «Манифесте» определена достаточно точно и ясно. Ключ к ее пониманию К. Марксом и Ф. Энгельсом заключен в следующем положении: «Буржуазия… врача, юриста, священника, поэта, человека науки… превратила в своих платных наемных работников». Интеллигенция, являясь отрядом трудящихся, работающих по найму, полностью подпадает под определение пролетариата, имеющееся в «Манифесте»: «Пролетариат, класс современных рабочих, которые только тогда и могут существовать, когда находят работу, а находят ее лишь до тех пор, пока их труд увеличивает капитал»… Оказавшись в положении наемных работников, вынужденных продавать свою способность к труду ради обеспечения своего существования, интеллигенция… с неизбежностью становится пролетариатом, точнее, особой частью его – пролетариатом умственного труда…В качестве наемных работников интеллигенция, как и рабочий класс, противостоит и крупной буржуазии, и мелкой буржуазии, как хозяевам средств производства и произведенного с их помощью продукта" (с. 252).

Таким образом, В.А. Сахаров приписывает Марксу и Энгельсу мысль о том, что рабочий класс и интеллигенция образуют один класс, класс пролетариев физического и умственного труда. Более того, он утверждает, что "включение интеллигенции в состав пролетариата, как составной части его, является одним из принципиальных для марксизма положений. Конечно, эта оценка не может распространяться на ту, меньшую часть интеллигенции, которая, получая особенно высокие доходы, имеет возможность приобщиться к эксплуатации пролетариев" (с. 255). Не стану рассматривать странные аргументы, позволившие Сахарову сделать этот странный вывод. Предпочитаю вместо этого привести некоторые положения Маркса и Энгельса и поставить некоторые вопросы. Например, что такое пролетариат? В марксизме это понятие употребляется в разном смысле – в узком и широком, с социально-экономическим и социально-политическим акцентом и т.д. С социально-экономической точки зрения пролетариат, по словам Энгельса, это класс современных наемных рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу. Но Энгельс также писал в 1889 г.: "…если рабочий класс состоит из глупцов, безвольных людей, просто-напросто продажных негодяев, тогда самое лучшее нам тотчас же убираться восвояси, тогда пролетариату и всем нам нечего делать на политической арене. Пролетариат, как и все другие партии, быстрее всего учится на собственных ошибках, и никто не может полностью уберечь его от этих ошибок" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 276; далее ссылки лишь с указанием Соч., тома и стр.).

Первое из этих положений Энгельса относится только к капитализму, второе – и к капитализму, и к социализму. Этого не учел Сталин, когда в 1936 году говорил: “...Наш рабочий класс не только не лишен орудий и средств производства, а, наоборот, он владеет ими вместе со всем народом... Можно ли после этого назвать наш рабочий класс пролетариатом? Ясно, что нельзя”. Конечно, дело не в том, что допущена теоретическая неточность. Суть в ином: сталинская политика, продолженная и после 1953 г., привела к тому, что рабочий класс СССР был политически и идеологически разоружен, превращен в подобие свадебного генерала. В результате этого в момент кризиса социалистического строя последний оказался совершенно беззащитным и обреченным на поражение. Ибо восхваляемая тогдашними марксистскими теоретиками диктатура пролетариата в конце концов оказалась царством бюрократии, которая поменяла "Капитал" на капитал. В настоящее время многие из подобных теоретиков и компартийных лидеров делают немало, чтобы воспрепятствовать возрождению пролетарского сознания и духа в России. Особая роль при этом отводится неадекватной трактовке соотношения рабочего класса и интеллигенции.

К выводу В.А. Сахарова о том, что интеллигенция, по Марксу, является частью пролетариата, близко положение профессора С.Ф. Черняховского: "...на деле Маркс никогда не определял в принципе данный класс через принадлежность к физическому труду… он (Маркс. – В.Б.) никогда не выводил его (класса. – В.Б.) революционную роль исключительно из его бедственного положения» (Черняховский С.Ф. Диктатура пролетариата – снова в моде? – http://www.apn. ru/publications/ article 21803.htm). Остановимся на этом.

Положение рабочего класса при капитализме в принципе определяется тем, что он лишен средств производства и подвергается эксплуатации. Формы, способы, интенсивность, масштабы и результаты эксплуатации претерпели и претерпевают различные изменения. Отсюда ясно, что все спекуляции относительно не- и посткапиталистического характера современного – постиндустриального, информационного и т.п. – общества суть не более чем социальные иллюзии. Основными классами капиталистического общества по-прежнему являются буржуазные классы, прежде всего – крупная буржуазия и пролетариат. Здесь необходимо обсудить положение С.Ф. Черняховского: Маркс никогда не определял в принципе данный класс через принадлежность к физическому труду. Это походит на правду, но не более. Дело в том, что для Маркса и Ленина понимание рабочего класса (а это понятие обычно отождествлялось с понятием пролетариат) как класса, состоящего из людей физического труда, носило аксиоматический характер. Достаточно посмотреть, как описывается в «Капитале» социальная структура буржуазного общества, чтобы понять это. Так, Маркс обращал внимание на "постоянное увеличение средних классов, стоящих посредине между рабочими, с одной стороны, капиталистами и земельными собственниками, с другой, – средних классов, которые во всё возрастающем объеме кормятся большей частью непосредственно за счет дохода, ложатся тяжким бременем на рабочих, составляющих основу общества, и увеличивают социальную устойчивость и силу верхних десяти тысяч" (Соч., т. 26, ч. II, с. 636). Куда же относится интеллигенция при капитализме – к рабочему классу или к средним классам или слоям? Маркс и Ленин не сомневались, что к средним.

С.Ф. Черняховский делает ударение на том, что в наше время понятие пролетариат шире понятия рабочий класс. В социологии это давно известно. Так, в солидном британском издании понятие рабочий класс употребляется в двух значениях: «1. Рабочие ручного труда, то есть те, кто использует прежде всего свои руки, а не умственные способности (рабочие неручного труда). В этом смысле в Англии доля населения, которая является рабочим классом, устойчиво снижалась в течение 20-го столетия, однако существует проблема относительно того, можно ли, хотя бы для некоторых целей, включать в нее обычных беловоротничковых рабочих (см. также Пролетаризация). 2. Члены пролетариата, то есть все те, кто являются лицами наемного труда или наемными рабочими, не обладающими, не управляющими средствами производства. Во втором значении рабочий класс охватывает намного больше трудящегося населения…» (Большой толковый социологический словарь. Пер. с англ. Т. 2. М. 2001. С. 118).

При внешнем сходстве, позиции С.Ф. Черняховского и британских социологов существенно расходятся. Британские социологи гораздо ближе к марксизму, чем марксист Черняховский. У первых рабочий класс представлен в узком и широком смысле этого понятия, второй делает акцент на пролетариате в широком смысле. Он оперирует новейшими данными ВЦИОМ – официальной социологической службы, но не приводит статистических данных о численности рабочего класса в узком смысле. Между тем рабочий класс в России и ныне является самым большим классом общества. Его удельный вес среди всех занятых, по моим подсчетам, без учета сельскохозяйственных рабочих составлял в 2000 г. 43,1%, 2002 г. – 41,5%, 2005 г. – 40,9 , 2007 г. – 39,9%, 2008 г. – 38,1%. Эти данные противоречивы: рабочий класс России велик, но его доля относительно всех занятых сокращается. В нашей экономике парадоксально сосуществуют высокая безработица, неудовлетворенная потребность в рабочих (в 2003 г. эта потребность, заявленная в органы государственной службы занятости, по сравнению с 2001 г. выросла более чем в 10 раз!) и широкое использование гастарбайтеров. (Кстати, во всемирном масштабе рабочий класс быстро растет. Его сокращение в развитых странах обусловлено рядом объективных и субъективных факторов, в том числе гигантским, более чем в 50 раз, ростом производительности физического труда и переброской крупных предприятий и целых отраслей промышленности в слаборазвитые страны. Тем не менее в США он составляет треть занятого населения. Средний класс больше, но это – социальная солянка, включающая самые различные и весьма отличающиеся друг от друга ингредиенты.)

Чтобы убедиться, кого классики марксизма относили к рабочему классу, особенно важно обратиться к трудам Ленина. Характеризуя профессиональную структуру рабочего класса (пролетариата), он выделял горнорабочих, шахтеров, деревообделочников, железнодорожников, кожевников, рабочих в лесной промышленности, металлистов, нефтяников печатников, пищевиков, строительных рабочих, текстильщиков, торфяников, сельхозрабочих, чернорабочих. Однако в этом перечне нет ни учителей, ни врачей, ни адвокатов, ни инженеров, ни священников.

В.А. Сахаров пытается доказать, что Маркс и Энгельс, в отличие от Ленина, ассоциировали интеллигенцию с пролетариатом. Здесь допускается двойная ошибка, искажается отношение к интеллигенции как со стороны основоположников марксизма, так и со стороны Ленина. Классики марксизма отчетливо видели противоречивость интеллигенции, которая стоит между трудом и капиталом и, особенно во времена Маркса и Ленина, была ближе к капиталу, носила в целом буржуазный и мелкобуржуазный характер.

Это неизбежно ставило перед революционной социал-демократией трудоемкую задачу завоевания на свою сторону лучшей части интеллигенции. Сахаров, велеречиво толкующий о социальной природе интеллигенции, утверждает, что она "являет собой обыкновенных пролетариев, хотя и умственного труда" (с. 256). Он прибегает к селекции цитат, добиваясь подтверждения своих псевдомарксистских идей. При этом селекционер часто не понимает, о чем цитата. Так, приводятся слова Энгельса из приветствия к конгрессу студентов-социалистов: "Пусть ваши усилия приведут к развитию среди студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти пролетариат умственного труда, который призван плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями рабочими, занятыми физическим трудом, сыграть значительную роль в надвигающейся революции…". Сахаров полагает, что это – основание для включения интеллигенции в состав пролетариата. В действительности речь идет совсем о другом. Понятие пролетариат имеет объективный и субъективный аспекты. Большая часть интеллигенции относится к пролетариату вследствие объективных обстоятельств (отсутствие средств производства, наемный труд). Энгельс же ставит задачу воздействовать на сознание студенчества, добиться, чтобы оно превратилось в борца за социализм, приняло активное участие в созидании социалистического общества, приобщилось к пролетарскому делу. Между прочим, здесь подчеркивается как существенное различие между интеллигенцией и рабочим классом, связанное с общественным разделением труда, так и возможность и необходимость их совместной борьбы за социализм.

Но Маркс и Энгельс, как и Ленин, отчетливо понимали, насколько сложна эта задача и каких больших усилий она требует. Поэтому я приведу некоторые высказывания Энгельса, которые Сахаров упустил из виду или обкорнал. Энгельс писал О. Бенигку, что немецкие рабочие способны осуществить переход к социализму. "Я не могу понять, как можете Вы говорить о невежестве масс в Германии после блестящего доказательства политической зрелости, которое наши рабочие дали в победоносной борьбе против закона о социалистах. Мнимоученое чванство наших так называемых образованных представляется мне гораздо более серьезным препятствием (нежели недостаточный уровень образования рабочих. – В.Б.). Конечно, нам не хватает еще техников, агрономов, инженеров, химиков, архитекторов и т.д., но на худой конец мы можем купить их для себя так же, как это делают капиталисты, а если несколько предателей – которые наверняка окажутся в этом обществе – будут наказаны как следует в назидание другим, то они поймут, что в их же интересах не обкрадывать нас больше. Но за исключением этих специалистов, к которым я отношу также и школьных учителей, мы прекрасно можем обойтись без остальных «образованных», и, к примеру, нынешний сильный наплыв в партию литераторов и студентов сопряжен со всяческим вредом, если только не держать этих господ в должных рамках" (Соч., т. 37, с. 380–381).

Гораздо дальше шел Энгельс в письмах к А. Бебелю. В одном из них он писал: "Для того чтобы овладеть средствами производства и пустить их в ход, нам нужны технически подготовленные люди и притом в большом количестве. Их у нас нет; до последнего времени мы были даже рады тому, что по большей части избавлены от так называемой «образованной» публики. Теперь – другое дело. В настоящее время мы достаточно сильны, чтобы быть в состоянии принять и переварить любое количество образованного мусора, и я предвижу, что в ближайшие 8–10 лет к нам придет достаточное количество молодых специалистов в области техники и медицины, юристов и учителей, чтобы с помощью партийных товарищей организовать управление фабриками и крупными имениями в интересах нации. Тогда, следовательно, взятие нами власти будет совершенно естественным и произойдет относительно гладко. Но если в результате войны мы придем к власти раньше, чем будем подготовлены к этому, то технические специалисты окажутся нашими принципиальными противниками и будут обманывать и предавать нас везде, где только могут; нам придется прибегать к устрашению их, и все-таки они будут нас надувать. Так, в меньшем масштабе, всегда было с французскими революционерами: они вынуждены были даже в обычном управлении предоставлять второстепенные, но связанные с непосредственной практической деятельностью посты, прежним реакционерам, а те всячески мешали и всё тормозили…" (Соч., т. 38, с. 165, 185).

С какой целью я осуществил столь обильное цитирование Энгельса? Оно создает почву для решения ряда задач. Приведенные мысли позволяют, во-первых, опровергнуть данную В.А. Сахаровым трактовку взглядов Маркса и Энгельса на интеллигенцию и ее соотношение с рабочим классом. В понимании основоположников марксизма интеллигенция не является частью рабочего класса, что придает вопросу об их взаимоотношениях не только особую важность, но и сложность.

Во-вторых, показать, из чего исходил Ленин, разрабатывая марксистскую концепцию интеллигенции и пролетарской политики в области отношений между рабочим классом и интеллигенцией.

В-третьих, изобличить попытки Сахарова инкриминировать Ленину меньшевистские взгляды по ряду важнейших проблем. Например, автор считает, что Ленин, в отличие от Маркса и Энгельса не ассоциировавший интеллигенцию с пролетариатом, поступал так, ибо "вопрос о социальной природе интеллигенции был в это время (в начале ХХ века. – В.Б.) для российских марксистов политически неактуальным. Перед страной стояла задача свершения не социалистической революции, выдвигавшей вопрос о социальной природе интеллигенции на первый план, а буржуазно-демократической революции, в которой для большевиков было важно социальное положение интеллигенции и ее политические настроения, а не ее социальная природа. Кроме того, главным вопросом этой революции был аграрно-крестьянский, который, естественно, заслонял собой проблему отношений с интеллигенцией. Перспектива социалистической революции, в лучшем случае, представлялась как вероятное развитие победившей буржуазно-демократической революции, а, значит, проблема участия интеллигенции в пролетарской революции еще не представлялась актуальной…" (с. 257). Эти уникальные положения свидетельствуют об одном из двух: или доктор исторических наук совершенно не представляет истории РСДРП, или он ее искажает. Впрочем, он не в меньшей степени искажает и Маркса, который "осмеливался" на такие высказывания: «Всё дело в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую революцию каким-либо вторым изданием Крестьянской войны. Тогда дела пойдут превосходно». Спрашивается, а как же интеллигенция? Не смешны ли попытки разрыва крестьянского вопроса и вопроса об интеллигенции, особенно в России XIX – начала XX вв.? Серьезно ли противопоставление социальной природы интеллигенции ее социальному положению и ее политическому настроению? И разве в России судьбы рабочего и крестьянского движения и как буржуазно-демократической, так и социалистической революции могли быть решены без борьбы с либеральной и мелкобуржуазной интеллигенцией? Закрывая глаза на буржуазный и мелкобуржуазный характер интеллигенции дооктябрьской России, отстаивая ее пролетарскую природу, Сахаров если не ставит меньшевизм выше большевизма, то делает шаг к их смешению.

Что же такое интеллигенция? Ленин не дал определения интеллигенции, но сделал очень много для анализа ее природы. Прежде всего, он подчеркивал объективную необходимость интеллигенции для современного общества, будь то общество капиталистическое или социалистическое. Так, он утверждал, что без интеллигенции немыслимо современное капиталистическое производство (Ленин В.И. ПСС, т. 9, с. 130; впредь – ПСС, тома и страницы). Не менее яркое положение: «Мы (т.е. авангард рабочего класса. – В.Б.) не можем строить власть, если такое наследие капиталистической культуры, как интеллигенция, не будет использовано...» (ПСС, т. 37, с. 223).

Объективная необходимость интеллигенции вытекает из форм общественного разделения труда, присущих социуму и в ХIХ, и в ХХ, и в ХХI вв. «Я, – писал Ленин, – перевожу словом интеллигент, интеллигенция немецкие выражения Literat, Literatentum, обнимающие не только литераторов, а всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда (brain workers, как говорят англичане) в отличие от представителей физического труда» (ПСС, т. 8, с. 309). Такой подход был естественен в период, когда интеллигенция составляла 2,7% занятого населения, на 3/4 безграмотного, однако, как мы еще увидим, впоследствии Лениным корректировался. Объясняется это, в частности, тем, что не всякий умственный труд может быть отнесен к интеллигентскому.

Интеллигенцию отличают особый характер трудовой деятельности и образа жизни. «Никто не решится отрицать, что интеллигенция, как особый слой современных капиталистических обществ, характеризуется, в общем и целом, именно индивидуализмом и неспособностью к дисциплине и организации (ср. хотя бы известные статьи Каутского об интеллигенции); в этом, между прочим, состоит невыгодное отличие этого общественного слоя от пролетариата; в этом заключается одно из объяснений интеллигентской дряблости и неустойчивости, так часто дающей себя чувствовать пролетариату; и это свойство интеллигенции стоит в неразрывной связи с обычными условиями ее жизни, условиями ее заработка, приближающимися в очень и очень многом к условиям мелкобуржуазного существования (работа в одиночку или в очень мелких коллективах и т.д.)» (ПСС, т. 8, с. 254).

Ленинская трактовка социальной природы интеллигенции резко отличается от трактовки Сахарова и Черняховского. Поэтому первый ставит под сомнение ряд принципиальных соображений Ленина об интеллигенции, а второй вообще их игнорирует. Но от того, что мы стоим спиной к горе, гора не исчезает. Присущи ли интеллигенции, особенно в условиях капитализма, мелкобуржуазные тенденции? Безусловно. Они связаны с двумя переплетающимися обстоятельствами – с тем, что условия ее существования близки к мелкобуржуазным, и с наличием в интеллигенции слоя, соответствующего мелкой буржуазии (см. ППС, т. 41, с. 185). Буржуазные и мелкобуржуазные ориентации и склонности интеллигенции – источник возможности индивидуализма в интеллигентской среде. Один из марксистов, много и далеко не худшим образом пишущий об интеллигенции, А.А. Пригарин, пытается доказать, что российская интеллигенция в годы советской власти утратила былой индивидуализм. Нет сомнения, что такая тенденция имела место и что, следовательно, опасность индивидуализма не фатальна. Но после переворота 1991 г. всё стало возвращаться на круги своя, чему есть объективные свидетельства. Это, например, четвертая волна эмиграции из России, о которой 10 августа 2010 г. "Newsland" рассказал в публикации "Русские эмигранты выбирают мир без России". Речь идет об "утечке мозгов". Более всего уезжают интеллигенты. Ясно, что эмигрируют не от хорошей жизни. Но смешно отрицать, что в таком выборе имеется индивидуалистский, эгоистический момент. Нельзя не отметить также, что в России и чиновничество, и пропаганда, и бизнес ориентированы на вытравливание коллективизма, поощряют его антиподы. Корпоративная культура, которая сейчас усиленно насаждается в России, прежде всего среди интеллигенции, студентов, служащих, органично сочетается с индивидуалистической и конформистской моралью, соответствуя интересам крупного капитала и бюрократии.

Хотя Ленин не возразил Каутскому, писавшему о классе интеллигенции, сам он ее классом не считал. И дело не в том, что интеллигенция в целом лишена средств производства. Дело в том, что она связана, причем чаще всего опосредованно, с различными формами собственности. Причин этого явления мы коснемся ниже, а сейчас дадим определение интеллигенции. Это сложная задача. Соответствующая дефиниция должна отвечать ряду требований – отражать объективный характер интеллигенции, ее место в системе общественного разделения труда, уровень ее развития, содержание и характер ее трудовой деятельности.

На протяжении нескольких лет в ряде своих работ я довольствовался следующим определением интеллигенции: социальный слой людей профессионального умственного труда высокой квалификации, требующего специального образования и выполняющего особенно сложные общественные функции. Однако последующие размышления привели меня к тому, что хотя в основе своей эта дефиниция верна, в ней есть, по меньшей мере, два неразрывно связанных недостатка – она не отграничивает интеллигенцию от работников, занятых управленческой деятельностью, и не выделяет главную, универсальную ее функцию. С этой точки зрения особенно важны некоторые положения Ленина, высказанные на VIII съезде партии, которые, кстати, развивают в практическом плане изложенные выше идеи Энгельса: "Вопрос о буржуазных специалистах стоит в армии, в промышленности, в кооперативах, стоит везде... Мы можем построить коммунизм лишь тогда, когда средствами буржуазной науки и техники сделаем его более доступным массам... Нам надо сейчас же... поднять производительные силы. Сделать это без буржуазных специалистов нельзя... Конечно, большинство этих специалистов проникнуто буржуазным миросозерцанием. Их надо окружить атмосферой товарищеского сотрудничества, рабочими комиссарами, коммунистическими ячейками, поставить их так, чтобы они не могли вырваться, но надо дать им возможность работать в лучших условиях, чем при капитализме, ибо этот слой, воспитанный буржуазией, иначе работать не станет. Заставить работать из-под палки целый слой нельзя... Эти люди привыкли к культурной работе, они двигали ее в рамках буржуазного строя... Но они все-таки двигали культуру, в этом состояла их профессия (курсив мой. – В.Б.). Поскольку они видят, что рабочий класс выдвигает организованные передовые слои, которые не только ценят культуру, но и помогают проводить ее в массах, они меняют свое отношение к нам. Когда врач видит, что в борьбе с эпидемиями пролетариат поднимает самодеятельность трудящихся, он относится к нам уже совершенно иначе. У нас есть большой слой этих буржуазных врачей, инженеров, агрономов, кооператоров, и, когда они увидят на практике, что пролетариат вовлекает в это дело все более широкие массы, они будут побеждены морально, а не только политически отсечены от буржуазии… Тогда они будут сами собой вовлечены в наш аппарат, сделаются его частью.. для этого заплатить хотя бы два миллиарда – пустяки... По отношению к специалистам мы не должны придерживаться политики мелких придирок. Эти специалисты – не слуги эксплуататоров, это – культурные деятели, которые в буржуазном обществе служили буржуазии и про которых все социалисты всего мира говорили, что в пролетарском обществе они будут служить нам. В этот переходный период мы должны дать им как можно более хорошие условия существования. Это будет лучшая политика, это будет самое экономное хозяйничанье. Иначе мы, сэкономив несколько сот миллионов, можем потерять столько, что никакие миллиарды не восстановят потерянного" (ПСС, т. 38, с. 166–168).

В этих словах четко сформулирована основная функция интеллигенции: развитие культуры – как духовной, так и материальной – и применение ее достижений в различных областях производства и общественной жизни.

Реально мыслящие обществоведы понимают, что эта деятельность отличается от работы управления. Так, британские социологи относят к пролетариату всех тех, кто являются лицами наемного труда или наемными рабочими, не обладающими, не управляющими средствами производства. Это положение в социально-экономическом смысле применимо и к интеллигенции.

Далее, по мнению А.М. Орехова, существуют три основных типа собственности – вещественная собственность (в двух формах – предметной и «телесной»), собственность на управление и интеллектуальная собственность. Орехов выдвинул принцип доминанты, в соответствии с которым предметная вещественная собственность и собственность на управление безусловно доминируют над интеллектуальной собственностью. «Отсюда следует: а) интеллектуал, одновременно являющийся управленцем, обычно ведет себя как управленец; б) интеллектуал, одновременно являющийся «предметным» вещественным собственником, обычно ведет себя как вещественный собственник…» (Орехов А.М. Интеллигенция, интеллектуалы, интеллектуальная собственность // Социально-гуманитарные знания. 2000. № 1). С автором не во всем можно согласиться, но основная его идея плодотворна, а отсюда вытекает, что функционально чиновничество, менеджмент, политическая элита, некоторые другие социальные группы, как будто схожие с интеллигенцией, в действительности к ней не относятся. [Это положение звучит жестко, однако речь идет, особенно в современной России, скорее о тенденции, чем о непременном явлении. К примеру, крупный специалист, становясь собственником или генеральным директором фирмы, постепенно перемещает центр тяжести своих интересов, своей деятельности и т.д. от специалиста к собственнику или менеджеру, хотя он может сохранять облик интеллигентного человека.]

В свете сказанного не могу согласиться с А.А. Пригариным, который пишет: "…даже если какой-нибудь президент, хоть сам… не может отличить Гегеля от Гоголя (что маловероятно), или Бебеля от Бабеля (почти наверняка), то всё равно он относится к интеллигенции" (Пригарин А.А. Будущее за интеллигенцией – www.com-forum.ru/forum/index.php). Независимо от степени интеллигентности и образованности президента он не может быть отнесен к интеллигенции, поскольку выполняет функции, отправляемые иным социальным слоем.

На основании всего сказанного можно дать более полное и точное определение интеллигенции: социальный слой людей профессионального умственного труда высокой квалификации, требующего специального образования, сосредоточенного на развитии культуры и ее практическом использовании при выполнении особенно сложных общественных функций.

Как уже подчеркивалось, такое представление об интеллигенции исходит из того, что она по своей природе объективна. Однако это не означает, что ей не присущи определенные субъективные признаки или что они малозначимы. Напротив, интеллигенция ассоциируется с высоким уровнем профессионализма, трудолюбия, интеллектуальности, нравственности, гражданственности, эстетичности, социальной чуткости, всего того, что интегрировано в понятии интеллигентность. Объективные (социально-функциональные) и субъективные (идейно-политические, мировоззренческие, нравственные и т.п.) характеристики интеллигенции тесно связаны и в то же время относительно самостоятельны, не должны смешиваться и, тем более, подменяться. К сожалению, это часто не учитывается. Так, в 2008 г. левая газета "Омское время" опубликовала статью А. Лебедева «Интеллигенция или образованные люди?». Автор, смешивая интеллигенцию и интеллигентность, утверждал, что сейчас интеллигенции в России нет (www.omsk-kprf.ru/?q=node/1464), повторял известные идеи А.И. Солженицына об образованцах и образованщине (cм.: Солженицын А.И. На возврате дыхания и сознания. Раскаяние и самоограничение. Образованщина // Новый мир. 1991. № 5). Конечно, эти идеи в определенной степени небезосновательны. Советской интеллигенции был присущ известный дефицит интеллигентности. В процессе культурной революции ее численность за короткий срок гигантски выросла, причем интеллигенция рекрутировалась из всех слоев населения, более всего из рабочих и крестьян. Естественно, что такой количественный рост имел не только положительные, но и некоторые негативные следствия. Однако все попытки доказать, что в Советском Союзе интеллигенции не было или ее в России уже не стало, просто несерьезны.

Вместе с тем в интеллигентских кругах распространено мнение, согласно которому русская интеллигенция – нечто совершенно уникальное, неповторимое и невиданное ни в каких даже самых развитых странах. В тех странах интеллигенции – религиозной, прежде всего православной, бескорыстной, духовной, высоконравственной – нет, а имеются интеллектуалы и профессионалы – бездушные, эгоистичные, проникнутые духом наживы и делячества. Нельзя допустить, чтобы наш порося превратился в западного карася.

Российская интеллигенция, безусловно, очень специфична, но никакой принципиальной разницы между нею и западными профессионалами нет. Данное выше определение интеллигенции полностью распространяется и на интеллектуалов и профессионалов западных образцов. Они отличаются от российской интеллигенции главным образом особенностями своей подготовки, стилем жизни, субъективными характеристиками. По многим параметрам наша интеллигенция и западные профессионалы сближаются, обретают все больше общего. И если некоторые российские социологи, например, О.И. Шкаратан, считают необходимым отказаться от понятия "интеллигенция" и заменить его понятием "профессионалы", то это вызвано не научными, а идеологическими соображениями. Когда же мы сталкиваемся с людьми, относящими себя к марксистам, но отрицающими наличие интеллигенции в России и протаскивающими другие сомнительные идеи по ее поводу, то задача состоит в том, чтобы изобличать такие взгляды.

Владимир Хононович Беленький,

профессор Сибирского

Федерального университета

Красноярск

Продолжение следует