ОСНОВНОЙ ВОПРОС – 5

Труднее всего бороться с глупостью в собственном стане. Выхватят из контекста великих предшественников какую-нибудь понравившуюся мысль и потом размахивают ею на всех перекрестках как истиной в последней инстанции, вечной на все времена, красуясь при этом своим непоколебимым патриотизмом, вне всякой самокритичности.

В "ЭФГ" № 22–23 (2008 г.) рядом с «Основным вопросом – 4» (из уважения к автору, тем более что его понимание характерно для массового сознания, не сообщаю его имя) стоит статья под помпезным заголовком «Диктатура пролетариата – сущность марксистского учения»... Ну доколе же? Не почитать, а читать своих классиков надо. Перестаньте разговаривать лозунгами, больше думайте об их логике.

В.И. Ленин: «Все знают, что марксизм есть теоретическое обоснование уничтожения классов» (Полное собрание сочинений, т. 40, с. 303). Увы, оказывается не все.

К. Маркс – И. Вейдемейеру, 5 марта 1852 г.: «... диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов». (Соч., т. 28, с. 427).

Ф. Энгельс: «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство» (Соч., т. 19, с. 224; т. 20, с. 291). Вот цель – «уничтожить самого себя»!

В.И. Ленин: «Господство авангарда всех трудящихся и эксплуатируемых, т.е. пролетариата, необходимо на это переходное время для полного уничтожения классов (ПСС, т. 37, с. 87). «Полного», без остатков!

В.И. Ленин: «Общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество» (ПСС, т. 38, с. 35'^).

В.И. Ленин: «Мы ведем классовую борьбу, и наша цель – уничтожить классы. Пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор социализм остается неосуществленным» (ПСС, т. 40, с. 304).

В.И. Ленин: «... социализм будет тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках трудящихся» (ПСС, т. 42, с. 307).

Еще категоричнее Ленин выразился в гостях у рабочих: «Сейчас, проходя ваш зал, я встретил плакат с надписью: "Царству рабочих и крестьян не будет конца". И... когда я прочитал этот странный плакат, я подумал: а ведь вот относительно каких азбучных и основных вещей существуют у нас недоразумения и неправильное понимание. В самом деле, ежели бы царству рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не будет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов, а пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следовательно, не может быть полного социализма» (ПСС, т. 43, с. 130).

В.И. Ленин: «Мы вошли в сердцевину вопроса... Будет диктатура пролетариата. Потом будет бесклассовое общество» (ПСС, т. 43, с. 100).

Сталин знал эту, марксистско-ленинскую, постановку вопроса о классах, диктатуре пролетариата, переходном периоде и социализме. Она была зафиксирована в проекте и Программе РКП(б) 1919 года (ПСС, т. 8, с. 6, 105, 419). В брошюре «К вопросам ленинизма» в 1926 году он называл диктатуру пролетариата «властью... для уничтожения классов, для перехода в общество без классов, в социалистическое общество» (Сталин И. Соч., т. 8, с. 30). Придерживался он этого же взгляда и в 1934 году: «Взять, например, вопрос о построении бесклассового социалистического общества. ХVII конференция партии сказала, что мы идем к созданию бесклассового, социалистического общества» (там же, т. 13, с. 350). И вдруг в Докладе о Конституции победившего социализма (1936 г.) он объявляет социализм классовым обществом, с «совершенно новыми классами» (И. Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. 11-е, с. 548–550). Почему? Зачем?

По очень простой причине. Бесклассовым обществом нельзя управлять как классовым. Раз нет классов, некого подавлять, диктатура становится не нужна. Государство в таком случае как орган политического господства одного класса над другим подлежит упразднению и превращается в орган управления общественными делами и производственными процессами. В интересах тружеников, всех слоев населения. А для этого надо провести реформы по расширению прав, свобод и демократии, полномочий на местах, устранению репрессивного аппарата, развитию самоуправления, допуска личности к государственным делам... Да мало ли что надо в сей великий исторический момент.

Но это не входит в личные планы уже привыкшего к славе и положению верховного лица в стране Иосифа Сталина. И он подправляет марксизм, точнее говоря, фальсифицирует его: классы остались, но стали «новыми». Намеренная подделка: то есть и изменения учтены, и субстанциальность сохранена. Лишь бы сохранить диктатуру пролетариата, на вершине которой он восседает как бог, в абсолютной неприкосновенности и непогрешимости. Признай он победивший социализм (как того требует марксизм и недавно еще сам подтверждал) бесклассовым обществом – и диктатуру пролетариата следует признать автоматически исчерпанной. И соответственно поменять способ управления.

Но, вместо того чтобы повести страну в полосу отмирания государства, сделать его соответствующим новой социальной структуре, Сталин под гром аплодисментов (массы ведь привыкли считать себя классами) осуществляет скрытый государственный переворот, т.е. узурпирует власть. Ибо диктатура пролетариата, в отсутствие пролетариата как класса, легко превращается в диктатуру личности с «приводным ремнем» в лице партии. Государство оказывается в таком случае бюрократической машиной, стоящей над обществом и противостоящей ему.

Так на фоне победных реляций произошла фактическая измена марксизму и подмена целей пролетариата личными, послужившая затем извращению всего коммунистического движения. Репрессии, последовавшие в 1937–1938 гг., были естественным следствием этой измены. Вряд ли задуманными. Скорее Сталин спровоцировал их, чем санкционировал. Но сознаться в содеянном уже не мог. Он получил в руки власть, с которой уже не мог управляться. Люди сами боролись друг с другом в конкурентной межличностной борьбе как созидатели и потребители, принимая и зачастую выдавая эту борьбу за классовую. Естественно, тоже в личных целях. Самосохранения или выдвижения.

Конечно же, Сталин не посчитал свою узурпацию великим грехом. Он был не лучше и не хуже других в конкурентной борьбе за пост № 1. Но он, по крайней мере, был ответственнее многих из «равноапостольного ряда», чем, собственно, и объясняется его повышенная жестокость (отнюдь не кровожадность) на своем посту. Ему многое пришлось исправлять в практике из того, что он заложил в теории.

Но в марксизме нельзя, вынув одно положение, не исказить всей системы взглядов. Такова диалектика (суть самого марксизма). Этого-то изъятия и искажения и не заметили последующие теоретики по той же причине. Из личных интересов. И сейчас тысячи кандидатов и докторов философских наук с великим самомнением продолжают получать свою ренту за извращение марксистской теории. Многие из них теперь публично клянут марксизм, чтобы отречься от ответственности, но от ренты не отказываются.

Если Ленин в своей теоретической и практической жизнедеятельности был великим Созидателем, то Сталин всё делал, чтобы казаться им. Осуществив подлог в марксизме ради удовлетворения личного честолюбия, он предстал ненасытным потребителем, жаж­дущим славы, власти и бессмертия. Таковых в истории было немало. Видим их череду и сегодня, алчущих богатств и почитания. Загляните в ТВ-ящик. Это они пьют кровь из народа, смакуя свое ничтожество (самовлюбленное умничанье или веселье на чужих костях). Всегда проще объявить виноватыми других, чем навести порядок в собственной башке. И уж совсем легко расправляться с истиной с помощью танков.

Извратив марксизм, Сталин практически не закончил переходный период. Поэтому же не получился должным образом ни социализм, ни коммунизм. Поэтому вновь и вновь воскрешаются с надеждой идеи о диктатуре пролетариата. Искаженная картина социальной структуры вселяет людям иллюзии возможного повторения пройденного, будто история для того только и существует, чтобы позволять дуракам исправлять свои ошибки, а шкурникам – возвращать свои позиции. Помилуйте, нет у нас классов, и попытка создать их, то есть пройти не законченный Сталиным переходный период в обратном направлении, ведет даже не к фарсу или трагедии, а просто к маразму.

Да, рабочие и крестьяне остались, но не как классы, а как равноправные, вместе с интеллигенцией, социальные слои вследствие сохраняющегося разделения труда. Классы вообще возникают из слоев, состоят из слоев и превращаются в слои, когда история прекращает их существование. Но вы не можете, уничтожив эксплуататорские классы, сохранить эксплуатируемые. Классы вместе возникают как антиподы, вместе же и прекра­щают свое существование. Люди, их составляющие, вовсе не подлежат уничтожению. Они меняют свое положение, находятся в иной связи, вступают в новые отношения. Если, конечно, не образуют враждебного сопротивления, несовместимого с новой жизнью.

Если Сталин задержал признание бесклассового общества, то гайдаровская теория воскрешения капитализма сильно торопится сделать наше общество классовым. Его попытка превзойти славой своих действительно славных предков, отца и деда, покоится на еще большем предательстве трудового народа, чем со стороны Сталина. Это два злодея в нашей истории. Один велик и неприступен, как айсберг. Другой – выползшая из номенклатурного подполья мышь. Если Сталин извратил прогресс нашего общества, то Гайдар, перегрызши его связки ельцинскими зубами, опрокинул его в регресс.

Гайдар победил лишь потому, что коммунистические правители, доведя общество до стагнации, отказали в преемственности, не дали раскрыться новой движущей силе в лице рационализаторского и изобретательского движения трудящихся масс, а послушная им номенклатура в конце концов сообразила, что право ничем не ограниченной частной собственности ей выгоднее дозированных привилегий, прописанных прежней иерархией. Неслучайно поэтому, прибрав к рукам общественную собственность (повесив ее для маскировки на родных, близких, друзей и знакомых), она превратилась в так называемых промышлен­ников, банкиров, предпринимателей, с претензией на звание «новой буржуазии». Так нереализованное позитивное творчество новаторов было подменено воровским творчеством чиновничества. «Реформы» суть и есть разрешенное им самим себе воровство.

Увы! Сегодня это такая же придуманная «буржуазия», как «совершенно новый рабочий класс» И. Сталина. Это не результат естественного развития общества, как в Европе в «период первоначального накопления», а следствие искусственных насильственных управленческих решений и последующего разграбления общенародной собственности. Из этого не получится капитализм. Воровство не перестает быть воровством из-за того, что его разрешили. Неправильное понимание самих себя, как и в случае вступления в сталинский социализм, годами накапливает негативные следствия и ведет к неизбежным трагедиям. Оно не избавит от расплаты. Вы получите из этого только диктатора пострашнее Гитлера либо революцию радикальнее якобинской. Не тешьте себя иллюзиями.

Как вы можете, к примеру, бороться с коррупцией, если вы привели в движение не­уемную потребительскую алчность, удовлетворение которой зависит не от созидательных заслуг, а от местоположения или связей в иерархии? Отсекать следствия и оставлять нетронутыми те самые причины, что ее порождают? Ну, это же глупо. И бесконечно! А рисовать «успехи» с помощью ТВ и СМИ? Еще глупее! Народ можно долго обманывать, но оттяжка решений приводит лишь к возрастанию совокупного негатива.

С точки зрения материалистического понимания человека борьба внутри нашего общества идет сегодня не между пролетариатом и буржуазией, которых попросту нет, а между тружениками-созидателями, работающими на общее благо, и ворами-потребителями, окопавшимися во власти и легально гребущими под себя. Эти потребители, явные или скрытые преступники, подлежат не классовой (огульной), а индивидуальной, моральной или уголовной ответственности. Не через социальную революцию одного класса против другого, а через антикриминальный объединенный протест всех трудящихся, преследующий не экспроприацию посредством ревкомов украденной собственности, а ее реверсию (возврат подлинному владельцу) с гласным судом и необходимыми процессуальными процедурами. Этот путь, при условии консолидации всех трудящихся масс в широкую демократическую оппозицию, был бы наиболее оптимальным и безболезненным.

Но для этого всем коммунистическим и рабочим партиям, мыслящим себя наслед­никами революционных традиций пролетариата и мирового освободительного движения, необходимо собраться! Но не в единую коммунистическую партию (с идеей диктатуры), а в ФКД (Фронт Коммунистической Демократии). Никто при этом никого не должен поглощать или подчинять. Пусть руководители компартий останутся на своих местах и не спорят, кому из них быть главнее. А на объединительном представительском съезде из трех представителей от каждой организации выберут общий Совет, принимающий решения демократическим большинством, обязательные к руководству и исполнению всеми входящими в ФКД партиями.

Коммунистам, чтобы быть ближе к народным массам и быть понятыми ими, необходимо прежде отмежеваться от Сталина и научиться понимать друг друга на одном языке. Исконно марксистско-ленинском, который в первоисточниках, а не в учебниках. Нужно лишить Потребителя власти. Тогда прогресс будет обеспечен.

Марк Васильевич БОЙКОВ, обозреватель