Главная       Дисклуб     Наверх  

ВТОРАЯ ПОПЫТКА. ГОД 1997

ПРЕДИСЛОВИЕ к книге М. Бойкова «КЛАССИКИ О КЛАССАХ»

(Изд-во «Тематик», Москва, 1997 г.)

Конечно, называя книгу «Классики о классах», я имею в виду учение классиков марксизма-ленинизма о рождении, развитии и гибели классов человеческого общества. Для мыслящего человека это будет нескучным чтением.

Книга представляет собой сборник больших и малых статей, написанных в разное время для газет, журналов и сборников, и составлена в хронологической последовательности. В них ничего не изменено. Потому что истина не стареет, и от невостребованности актуальность ее только возрастает. Даже при исходной наивности.

Все статьи, как и тезисы докладов, были в свое время отклонены. По датам написания работ можно судить – когда. Отклоняли газеты: "Правда" и "Труд", "Социалистическая индустрия" и "Советская Россия"; журналы: "Коммунист", "Вопросы философии", "Философские науки", "Научный коммунизм", "Молодой коммунист", "Сельская молодежь"; издательства: "Прогресс", "Знание" и "Московский рабочий". Отклоняли не за ложность написанного, а именно за истинность, разоблачающую официальные идеологические позиции. Теоретическое разоружение партии (поймет читатель!), как и скрытое предательство марксизма, произошло задолго до Горбачева. Сам он стал лишь наиболее мерзостной их отрыжкой: довел дело до предательства социализма.

Подаваемый здесь материал свидетельствует, что ни наше общество в целом, ни коммунисты в частности, за исключением единиц, марксистского учения о классах не знают, не понимают и пользоваться его методологией не умеют, что и побудило меня выступить с этой книжкой. Почти все в данном вопросе – от школяра до академика – стоят на сталинской точке зрения, навязанной нам в 1936 году через сталинскую Конституцию Союза ССР. Сталина хулят, но держатся его взгляда.

Согласно этой точке зрения, социализм – «классовое общество». И она упорно выдается за марксизм, хотя в действительности является его грубейшим искажением, повлекшим за собой трагичные последствия. Трагичные в силу того, что выполнившая свою историческую миссию диктатура пролетариата, перенесенная в бесклассовое общество, обернулась для него новым Левиафаном, пожирающим своих детей. Не марксизм, а его извращение создало этого Левиафана.

Этот простой, по сути, вывод, прояснивший тайну неоправданных репрессий, а теперь и причину трагичного поражения социализма, кристаллизовался не сразу.

Когда репрессии в стране приняли массовый характер, будущий автор (это я) только родился (1938 год). А выйдя из стен Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова на излете "хрущевской оттепели" (1966-й), думал, как все, – некритично. Как научили. И только открытие новой общественной движущей силы в лице новаторского, рационализаторского и изобретательского движения заставляло с сомнениями вновь и вновь возвращаться к вопросу о «классах при социализме».

«Как же так? – думал я. – Если новаторы решают проблему уничтожения социального разделения труда, то есть снизу проявляют высшие способности, а это предваряющая коммунизм историческая задача, то это возможно только при снятии классового вопроса пролетариатом».

Я начал внимательнее вчитываться во все слова, буквы, точки и запятые, относящиеся к классам, заново открывая марксизм. И вскоре увидел, в каком чудовищном противоречии, от учебников до академических статей, стоит официальная идеология к подлинному марксизму-ленинизму. Вместе с этим пришла и догадка: раз В.И. Ленин включал задачу уничтожения классов в переходный период, значит, должны же быть какие-нибудь свидетельства на этот счет перед принятием Конституции победившего социализма.

Я поехал в Москву, в "Ленинку"… И у меня от волнения дрожали руки, перехватывало дыхание, ломило в затылке, когда я вычитывал сборник с недвусмысленным названием "О ликвидации классов в СССР", изданный в Ростове-на-Дону Азчериздатом в 1936 г. по материалам тогдашней партийной прессы.

Однако Сталин "законсервировал" социальную структуру, объявил социализм "классовым обществом", чтобы сохранить диктатуру пролетариата, на вершине которой он восседал как бог с апостолами Политбюро. Признай он социализм – в соответствии с учением марксизма-ленинизма, в соответствии с большевистской программой 1919 года – бесклассовым обществом, и от диктатуры пролетариата, с ее НКВД, исправительными лагерями, командной ролью партии, пришлось бы отказаться ради самоуправления народа с демократическими Советами, с влиянием партии изнутри, снизу, а не через диктат, сверху.

Из диалектики известно, что всё, что переживает себя, превращается в свою противоположность. Если классы исчезли, а машина подавления осталась, она неминуемо оборачивается против тех, кто ее создал и кого она призвана защищать. Выполнив свою миссию, уничтожив врага, она, тем не менее, продолжает охотиться и уничтожать тех, кто попадает ей под руку. Автоматически. Не сознавая своих действий, но ревностно оправдывая свой хлеб. Ведь саму себя она отключить не может. Она продолжает искренне выполнять свою функцию. И если врага нет, она его ищет. И находит. А если не находит, ей помогают. И, естественно, из орудия борьбы за социализм она превращается теперь в орудие его подавления, помимо своей воли.

От этих мыслей у меня между лопатками пробегали то холодок, то испарина. Я понял, что при всей важности полученных выводов сообщить их не дадут, и поставил задачей атаковать не критикой, а позитивом: просто открыть глаза общественности на подлинную теорию ленинизма в классовом вопросе, на исторический потенциал новой движущей силы, на научное понимание человека.

Где там?! Сделать открытие, разгадать какую-либо тайну гораздо легче, чем сообщить об этом людям. Я еще не понимал тогда, как многим выгодна извращенная точка зрения.

Для Отто Лациса, к примеру, бывшего замглавреда "Коммуниста", или Олега Попцова, бывшего главреда "Сельской молодежи", руководящая роль пролетариата была незыблемой и нетленной, и поэтому мысль о бесклассовости социалистического общества или преемственности движущих сил в истории была крамольной и недопустимой. Читая и вынося решение, они проверяли ваши мысли на соответствие мыслям власть имущих. Паскудство же, однако, заключалось в том, что у власть имущих не было на этот счет никаких мыслей. Поэтому лацисы и попцовы охраняли не руководящую роль пролетариата, а власть и спокойствие своих хозяев – в соответствии со своей продажной сутью, ибо страстно хотели не народу служить, а жить в элитарном достатке, пребывая на вершине своей пирамиды. В этой страсти они нерушимы и ныне.

Но, может, вы думаете, что другая сторона лучше? Как бы не так! Попробуйте опубликоваться с новыми идеями у Ю. Изюмова ("Гласность"), В. Чикина ("Советская Россия"), А. Проханова ("Завтра"), слывущих коммунистами или патриотами. Если вы не входите в "проверенное", сложившееся по связям окружение, у вас также нет шансов.

<…> Они забыли, что прогресс – это не смена лиц в руководстве страны, которая им представляется наивысшей ценностью, а смена движущих сил в авангарде истории. Если хочешь служить народу (народ, в общем-то, рыхлое, не качественное понятие), то открой движущую силу, подвигающую его по пути прогресса. Когда интеллигенция в свое время от бесконечной говорильни перешла на службу конкретной, определенной движущей силе, у нее получилась социалистическая революция. Но сегодня она мечтает о Третьем Риме, слиянии белого и красного движения, о примирении между грабителем и жертвой по национальному признаку, а движущей силы, выразительницы исторического прогресса на современном этапе, не знает и, как задействовать ее, не думает. Среди них идет междоусобица более или менее ярких личностей за выдвижение в лидеры, с последующим переходом во властные структуры с ореолом лидера партии или вождя нации.

В этом, пожалуй, самая глубокая трагедия нашего народа. Мы платим за исторический прогресс так дорого, и всегда есть люди, способные оценить его жертвы и страдания и вывести к новым горизонтам развития. Но авторитеты и лжецы в области «духовного производства», озабоченные лишь собственным процветанием и более искушенные в межличностной борьбе, сводят на нет все их усилия. Десять лет (имеется в виду с 1986 г.) так называемая "духовная оппозиция", именующая себя то "непримиримой", то "ответственной", попросту проедает накопленный нравственный потенциал советского народа и ничего стоящего не дает ему взамен.

Или взять тех же диссидентов или так называемых "демократов", претендующих на роль выразителей индивидуализма или духовного избранничества. Если бы они доподлинно хотели что-нибудь путное сделать для народа, было бы достаточно все свои требования свести к одному-единственному – требованию к властям быть верными марксизму-ленинизму не на словах, а на деле. Поскольку ни одна другая концепция в мире не сулила людям столь развернутого и обоснованного развития всех и каждого. Но для этого нужно было понимать историю не желудком, а мозговыми извилинами, знать марксизм лучше академических лизоблюдов, ценить постигшие народ испытания выше, чем собственные амбиции. И главное – сводить дело не к злой или доброй воле правителей, а к причинно-следственным зависимостям.

Но они пошли не к народу, а к его врагам. Демократию искали только для себя, а не для общества. Марксизм, который мог бы им помочь, отвергли, вместо того чтобы понять его.

Я, родившись в деревне, всегда ненавидел клопов, тараканов и крыс. Теперь к этому списку добавились и "демократы". Хотя у марксизма с демократией никакого противоречия нет. Более того, только он, марксизм, и может привести общество к демократии. Подлинной – для тружеников, созидателей и новаторов, а не для воров, подлецов и шкурников. Демократия для всех – это пустой звук, питательный бульон для потребителей, паразитов всех мастей, т.е. наследников и продолжателей дела клопов, тараканов и крыс. Действительная демократия возможна только в бесклассовом обществе, которое и было идеалом наших великих учителей-классиков.

 И, тем не менее, я приветствую то, что произошло в августе 1991 года. Только понимаю это по-своему, по-марксистски. Не будь тех достопамятных событий: отката танковых колон и распада ГКЧП, обусловленных волей восставших масс, – вряд ли у научных коммунистов, сознавших застарелое несоответствие надстройки уставшему от нее обществу, это когда-нибудь получилось. И всё же это была не победа демократов над ГКЧП, а победа именно народа, т.е. стихийной демократии, над выродившейся и прогнившей «диктатурой пролетариата», которую демократы просто присвоили себе, воспользовавшись давно зреющим недовольством народных масс политикой постоянного ущемления их прав и потребительских запросов.

О чем, собственно, жалеть? Разве это был подлинный социализм? Ведь всего 7% от промышленного потенциала страны, по признанию того же Горбачева, работало на непосредственные нужды населения. Страной правили окопавшиеся наверху недоумки, с нацеливающими подсказками высоконаучной элиты. Массы работали с натугой, на износ, живя в бедности и недоедая. Мы осушали болота и заболачивали пустыни, изменяли ландшафты и поворачивали вспять реки; громоздили один проект века за другим, выкачивали недра и загаживали среду обитания; оборона съедала столько, что можно было уморить страну до войны. Наше Политбюро мыслило себя стратегом в классовой борьбе с мировым капиталом и всё подчиняло этой борьбе, не замечая, что шло на поводу у противника и своими руками вело войну с собственным народом.

Конечно, то, что мы получили взамен в результате пресловутой перестройки и реформ, еще того хуже. Те, кто нас душил, приступили теперь к методичному, сдобренному ложью и обманом обворовыванию. Причем ту самую выродившуюся «диктатуру пролетариата» они быстренько (это было нетрудно: ведь места в ее иерархии занимали не по заслуге, а по связям) переделали, вытолкнув всё честное, в диктатуру номенклатурного криминалитета, чтобы со временем, когда наворованные богатства превратятся в наследуемый капитал (по правилу: дети за отцов не отвечают), превратить ее в диктатуру буржуазии, благо что структурно все эти диктатуры, кроме целей, почти не отличаются.

Массам сейчас не до хорошего: быть бы живу. Поэтому большинство мечтает просто вернуться в прошлое: отдайте назад социализм. Неважно: плохой, хороший – отдайте. Но это значит опять перечеркнуть понесенные жертвы и лишения.

 Власть действительно нужно взять. Через отрешение президента – не по болезни или возрасту, а по совокупности государственных преступлений, им совершенных. И устанавливать далее, с возвращением Советов, не «диктатуру пролетариата», а диктатуру Закона, с помощью которой провести не экспроприацию с репрессиями, а реверсию (возврат подлинному владельцу) собственности с конфискацией награбленного по решению суда, с нормативным отбыванием повинности, с Народным Трибуналом над вдохновителями грабежа и разрушения страны. То есть, во-первых, не допустить превращения воров и мошенников, лжецов и подлецов в класс буржуазии. И, во-вторых, сразу же двинуться вперед, в будущее, за авангардом, новой движущей силой общества, которая есть и объективно рождена предшествующей стадией развития, которая, в силу своего новаторского, революционного отношения к средствам производства, является сегодня выразителем исторического прогресса человечества (читай об этом: Бойков М. "Отвергнутый коммунизм…" и "Правда о человеке").

Об эпохе нельзя судить по ее сознанию, говорили классики. Ныне происходит не превращение социализма в капитализм (мало ли кто чего задумал или кому-то что-то пригрезилось), а объективное, вне мыслительных оценок, продолжение развития социализма в коммунизм, как бы это ни казалось парадоксальным. Ленин не раз говорил о попятных ходах истории и о возможных переделках в строительстве социализма. Состоялось (и без этого, видимо, нельзя было обойтись) ЕСТЕСТВЕННОЕ ОЧИЩЕНИЕ социализма от уродливых, антинаучных и антинародных форм правления. И далее неизбежно предстоит его ОБНОВЛЕНИЕ на научных основах и, благодаря этому, действительное, с опорой на новую движущую силу, восхождение в коммунизм. В коммунизм для всех, а не для отдельных и избранных. В коммунизм для тружеников и творцов, а не для воров и идейных перевертышей.

С этой целью необходимо – как рычаг этого восхождения – создать ФРОНТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ДЕМОКРАТИИ (ФКД). Не слияние произвести всех коммунистов в одну партию, чтобы потом она стала ядром новой «диктатуры пролетариата» с одним вождем (это было возможно в условиях классовой борьбы), а объединение имеющихся компартий, со всеми их различиями, в единый Фронт против преступного режима, духовного мракобесия и номенклатурного разбоя.

ФКД в будущем станет гарантом демократического развития. Установив демократизм в отношениях между собой, он обеспечит демократизм самоуправления народу. Это будут не фракции в партии, а различные направления в общем движении, охватывающие всё объективное многообразие общественного развития. Ибо коммунизм есть более богатое по своему содержанию общественное и историческое явление, чем представления о нем каких-либо партий, теоретиков и вождей. Новаторство среди коммунистов, неизбежное при этом, станет отражением и одновременно условием всеобщего новаторства в бытии и производстве.

Марк Васильевич Бойков

19 мая 1997 года

Комментарий «ЭФГ»: Что касается концепции о социализме как полностью бесклассовом обществе – точка зрения автора уже давно устоялась и известна читателям. Вкратце она сводится к тому, что если бы в свое время Сталин объявил о прекращении существования классов, то развитие нашей страны пошло бы по иному пути.

«ЭФГ» неоднократно указывала М.В. Бойкову на то, что СССР в сталинскую эпоху существовал не на Марсе, а на планете Земля, во враждебном капиталистическом окружении, среди стран, в которых классовое деление общества, грубо – на буржуазию и пролетариат было столь же несомненным, сколь враждебность этих стран по отношению к СССР. Не вызывает никакого сомнения, что буржуазная идеология находила своих сторонников и в СССР. Вопрос о степени такого рода проникновения и лабильности парадигмальных границ остается пока открытым.

Авторы «ЭФГ» неоднократно и аргументированно доказывали, что при такого рода окружении и степени давления извне, при масштабе тех задач, которые приходилось решать в очень сжатые сроки, степень жесткости режима внутри СССР была практически инвариантной. И дело тут не в личности Сталина и не в том, с помощью каких лозунгов он пытался мобилизовать народные массы, а в том, что любой другой, более мягкий, менее мобилизационный режим был бы, с высокой степенью вероятности, раздавлен внешними противниками (например, история со свержением и убийством Сальвадора Альенде).

Кроме того, анализ крупной научной проблемы и выводы из этого анализа, которые делаются на примере одного-единственного исторического факта и одной личности, не представляются полноценными. Сейчас, наверное, нужно было бы проанализировать и кое-что посвежее.

Например, в настоящее время президент Венесуэлы Уго Чавес прилагает титанические усилия, чтобы не повышать степень жесткости собственной власти и сохранить демократические ценности в стране. Однако противники и внутри страны и извне намеренно усиливают давление. Любопытно, что по мере продвижения Венесуэлы к социализму сопротивление эксплуататорских классов, похоже, действительно усиливается. И если Уго Чавес будет вынужден перейти к той или иной степени диктатуры (объявив ее пролетарской или диктатурой трудящихся), особенно при нарастании внешней угрозы в виде воинственного генерала Сантоса, ставшего президентом соседней Колумбии, бросит ли М.В. Бойков концептуальный камень в Уго Чавеса?

Куда более интересным представляется утверждение М.В. Бойкова о том, что события 1991 года были антибюрократическим восстанием, а не контрреволюционным переворотом. Победа именно народа, т.е. стихийной демократии, над выродившейся и прогнившей «диктатурой пролетариата». Это очень смелое утверждение, с которым наверняка не согласятся большинство авторов и читателей «ЭФГ». Тем не менее дискуссия на данную тему плодотворна, особенно в рамках той задачи, к участию в решении которой мы призвали наших авторов. А именно: определить, что хорошего было в перестройке, помимо плохого, и в каком направлении должно было двигаться наше социалистическое обновление в 1985–1991 гг.

 Безусловно, в тех людях, которые пришли защищать своего президента Горбачёва, как они считали, от военного путча, как и в самом Горбачёве, содержалась в потенции антибюрократическая компонента и стремление к обновлению социализма.

 Часть людей действительно пришли в августе к Дому Советов, чтобы защитить попытку обновления социализма. Что с того? С нашей точки зрения, эта энергия, увы, оказалась маломощной, и большинство участвовавших в событиях августа 1991 года против ГКЧП, как последние лохи, пошли на поводу у откровенно реакционных сил, стремившихся реставрировать капитализм, в чем они впоследствии и преуспели. Результат мы можем видеть своими собственными глазами.

Путин, возможно, когда-то тоже хотел быть честным чекистом и мечтал «с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками» яростно бороться с врагами революции и социализма. Что с того? Он стал одним из самых умелых, цепких, стойких и умных защитников крупного капитала.

Член Политбюро ЦК КПСС, ныне покойный С. Ниязов, некогда активно и, возможно, искреннее поддерживал усилия Горбачёва по обновлению социализма. Что с того? Именно Ниязов создал в Туркменистане один из наиболее тоталитарных режимов на планете.

Так что, наверное, не стоит путать анализ личных психологических переживаний и ожиданий с научным анализом реальных классовых сил. В конце концов, Ельцин, Гайдар, Дерипаска, Абрамович и прочие августовские защитники Белого дома построили не бесклассовое общество, а классический капитализм, об опасности реставрации которого всё время предупреждал многократно охаянный М.В. Бойковым Сталин.

Далее. Марк Васильевич считает, что нужно было вовремя (видимо, в 1996–1997 гг.) создать Фронт коммунистической демократии. Возможно… Строго говоря, коммунистическая многопартийность де-факто существует в нашей стране уже 17 лет. Без теоретического осмысления существующей на практике ситуации все громкие лозунги о ФКД остаются лозунгами, а взаимодействие между партиями сводится к более или менее скоординированным совместным действиям на выборах и перебранкам по разным поводам в перерывах между выборными кампаниями.

 Вот почему представляется куда более важной разработка собственной аутентичной социалистической модели демократии, а не бездумное и недифференцированное заимствование элементов демократии буржуазной. Что будет можно и что нельзя в этой модели? Почему она должна стать более привлекательной, чем модель демократии буржуазной? Ну и так далее… Как говорится, за работу, товарищи!

Алексей Петрович ПРОСКУРИН