|
Последний раз, или Сакраментальная тайна Иосифа Виссарионовича
Всё! Последний раз! Больше писать о нем не буду. Надоело. Надоело до того, что стало противно. Противно не по вине Сталина (он не однозначная фигура), а от убогости и настырности спорщиков о нем, кликушествующих друг на друга через разделившую их баррикаду. Никто не понимает трагичности этой фигуры, а через то и своей собственной. Для одних Сталин – едва ли не бог, для других – законченный дьявол. Одни молятся на него, другие клянут. И все застыли… пока не перемрут. Людям, вкусившим либерализма, конечно, легче. Они моложе, они переживут поклонников Сталина. А я говорю: не правы ни те, ни другие. Что же есть собой Сталин? Сталин возник в соответствии со своим временем и вложился в него сполна. У него были свое видение мировых проблем и свои виды на будущее, созревшие из ущербного детства с целевым движением наверх. Не случайно, что именно марксистское половодье из XIX века придало ему в переходном возрасте дополнительные силы в борьбе с внешним врагом, а потом и с соперниками внутри собственного течения. Нравственный стержень, вкрученный потребностями в его личность, оставлял мало свободы в выборе цели и средств. Ходы его определялись силой внутреннего закона. Из таких борцов складываются личности типа Христа или Иуды. Всё порой зависит от мелочи, о которой наш герой вспоминает с опозданием, уже на кресте или пьедестале. Возможно, с сожалением. Но предатель определяется легче: гляньте, кто на пьедестале, и вы поймете, кто он в действительности. Это потом история воздает всем по заслугам. Так он вошел в борьбу пролетариата, чтобы затем на позициях его диктатуры взойти на свои вершины власти. Сталин – не гений, как Ленин. По шкале Поршнева-Диденко, он из породы врожденных суперанималов, сознающих себя вершителями человеческих судеб. Жалкое подобие ему, но с теми же амбициями, взыграло на наших глазах в Борисе Ельцине, который в прославившей его борьбе с партноменклатурой преследовал, конечно же, не улучшение жизни народа, а низложение велеречивого Горбачёва. Горбачёв мешал ему больше, чем Ленин Сталину. И ГКЧП, сколоченный при всеобщем раздоре, представился ему удобным случаем для его смещения. Так успех Ельцина, в отличие от побед Сталина, стоил нам потери великой страны. Чем больше надежд вселяет подобный "гений", тем глубже трагичный распад общества. Тут ничего удивительного. Немногие могут отличать зримое от сущего. Феномен Сталина разбирают историки, ученые, моралисты, психологи, разбирают в соответствии со своими знаниями, понятиями, фактами, домыслами. А он целостная натура в ряду охотников-претендентов, вступающих в борьбу за общие цели ради себя в истории. Родись Сталин на полвека позднее, ему понадобились бы другие знания и приемы. И он вполне мог оказаться в обойме других героев или предателей, не позволяя им обойти себя. Посмотрите, сколько у нас изменников в элите управления с дипломами высшего марксистского образования, с речами о преданности народу, а на деле предавших его? Сколько начальников и командиров, присягавших советской стране, а ныне просто – клятвопреступники. Чего ждать от них, продавшихся? Конечно, каждый может сказать: ты думаешь так, я думаю иначе. Что из того? Увы, вопрос об истине – не теоретический. Это вопрос жизни миллионов. И решается он не в сравнении теорий. Здесь увязка совести и справедливости, от которых идет либо продолжение жизни, либо уничтожение ее. Выживаемость всего человечества возможна только на истине. И мы видим, как интересы "золотого миллиарда" и прислужников его, призванных глушить и травить сознание, ставят жизнь под вопрос. Когда одни хотят жить за счет других и правят при этом, жизнь сокращается как шагреневая кожа. И всё же понять феномен Сталина можно и нужно. Не переспорить, не пережить противника, а получить общезначимый ответ. Но это возможно только с позиций того учения, которое он сам разделял. Это – марксизм-ленинизм. У Ельцина такого не было. Не будем лезть в глубины теорий. Низам не до этого. Не до того, впрочем, и научной братии, которая либо отреклась от него, либо занялась изобретением "своего" марксизма. Когда Сталин оттеснил Ленина, а затем расправился с соперниками во фракционной борьбе, он полностью подчинил задачу построения социализма сконцентрированной в своих руках власти. Естественно, что решение ее стало зависеть от понимания ее самим вождем и его подручными, но не обществом. Это многое меняло. Ленин говорил, что диктатура нужна рабочему классу лишь на время, в переходный к социализму период, а затем новый общественный строй должен развиваться и утвердиться по своим, коммунистическим законам. Борьба поэтому представлялась неизбежной и необходимой лишь в переходное время. А далее – строительство и развитие. До 1934 года Сталин разделял эту, ленинскую, точку зрения, принятую еще на VIII съезде партии в 1919 году (Ленин В.И. ПСС, т. 38, с. 419). Но, как завзятому борцу, ему было недостаточно победы в собственном стане. Он хотел выглядеть значительнее. И Сталин решил отметиться во всемирном масштабе. Он начал форсировать победу социализма, чтобы вписаться в мировой расклад собственным именем. Историки легко подтвердят это, опираясь на материалы внешней активности по Коминтерну. Сроки для победы были сокращены, и уже в ноябре 1936 года на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов Сталин принимает Конституцию победившего социализма. Но как? Объявляя о ликвидации эксплуататорских классов, он провозглашает о сохранении трудящихся классов в "совершенно новом виде": в качестве "рабочего класса СССР" и "советского, колхозного крестьянства". Всё очень похоже на правду. Внешне. Но за словесными изысками скрывалась неведомая миру опасность. Под гром аплодисментов Сталин осуществляет подмену марксизма-ленинизма искаженным пониманием классов. Местное, частное, видимое явление выдает за сущее, коренное, фундаментальное изменение. А сказать следовало просто, по правде: классы ликвидированы, остаются социальные слои: рабочие, колхозное крестьянство, трудовая интеллигенция. Ибо социализм – общество трудящихся, без деления на антагонистические или какие-либо еще классы в силу сохраняющегося разделения труда. Почему именно так надо было сказать? Потому что классы, эксплуататорские и эксплуатируемые, вместе возникают в своей противоположности и вместе же прекращают свое существование. Рабовладелец и раб, помещик и крепостной, буржуа и пролетарий вместе появляются на свет и вместе же устраняются, не существуя друг без друга. Им предшествуют социальные слои, из которых они складываются, а затем, при устранении, так же в слои превращаются. Люди меняют свое положение в обществе, соответственно, и способ существования. Гибель классов не предполагает обязательно гибели людей. Сталин не новичок в теории, значит, ему так было надо. И это становится понятным через десять страниц его изобретательно-маскировочной триумфальной речи. «Я должен признать, – говорит Сталин, – что проект новой Конституции действительно оставляет в силе режим диктатуры рабочего класса, равно как сохраняет без изменения нынешнее руководящее положение Коммунистической партии СССР. (Бурные аплодисменты.)» (Сталин И. Вопросы ленинизма. Госполитиздат, 1952, с. 561). Вот где корень зарыт. Ему надо было сохранить "диктатуру рабочего класса", а без тезиса о сохранении классов это было бы невозможно. Нет классов – не должно быть и диктатуры. А раз диктатура нужна, под любым соусом нужно признать или… выдумать классы. Так состоялся скрытый государственный переворот, с узурпацией власти. Следом развернулись репрессии. Диктатура обрушилась на свою же субстанцию. Противники Сталина объясняют всё неуемной злобностью и даже кровожадностью генсека, как и весь большевизм – почти зоологической ненавистью к "лучшей части" человечества. Но это далеко от правды и несовместимо с ней. Сталин сам не ожидал такого разворота событий. Короче, он не планировал репрессии, вполне удовлетворяясь достигнутым успехом. Однако повернуть назад без публичного покаяния уже было невозможно. Да и война подступала к порогу. Вот и вся сакраментальная тайна Иосифа Виссарионовича. Подлог в науке и абсолютизация личной власти.
Марк Васильевич БОЙКОВ
|