Материалы подготовлены при поддержке

первого вице-президента

Российского философского общества

Александра Николаевича Чумакова

Восстанавливая уважение

К ИТОГАМ XXII ВСЕМИРНоГО ФИЛОСОФСКоГО КОНГРЕССА «Переосмысливая философию сегодня» и культурно-просветительской акции

«ФИЛОСОФСКИЙ ПОЕЗД»

Философский конгресс – это всегда значимое событие, на котором огромному числу мыслителей удается собраться вместе, чтобы «людей посмотреть, себя показать», увидеть, что волнует современное философское сообщество, в решении каких проблем удалось продвинуться, а какие остаются в качестве дежурных или «вечных». Большие продвижения произошли в развитии тематики глобализации и осмысления ее в философском аспекте. Если на Бостонском конгрессе эта тема была новой для очень многих, а на Стамбульском она звучала в основном на пленарных заседаниях (и была во многом реакцией на события 11 сентября 2001 года в Америке, вторжение в Ирак в 2003 и т.п.), то здесь она стала одной из основных на многих секциях, включая и философию истории, где я участвовал. В этой связи уместно будет отметить, что оказался хорошо воспринятым и востребованным новый журнал «Век глобализации», особенно в его английской версии Age of Globalization. Однако создалось впечатление о меньшей полемичности заседаний и докладов, большей дежурности в ведении секций и каком-то спокойствии, нехарактерном для тех конгрессов, где мне довелось участвовать. Возможно, впрочем, что именно восточный дух места проведения, которому свойственны внешнее спокойствие и неторопливость, был тому причиной.

Но должен ли каждый конгресс быть и этапным научным движением вперед? Разумеется, это невозможно. Напротив, общий опыт (в том числе и мой личный небольшой опыт) показывает, что на такого рода форумах интеллектуальный прорыв происходит редко. Такие рывки подготавливаются долго, а проявляются порой неожиданно и даже спонтанно.

Поэтому XXII Философский конгресс был в этом плане вполне «нормальным» и не ознаменовался эпохальными интеллектуальными достижениями. Хотя его лозунг – «Переосмысливая философию сегодня», задача переосмысления, конечно, не была решена. Ценность конгресса – в постановке такой задачи, в том, чтобы хотя бы наметить какие-то направления ее решения.

В обществе усиливается отношение к философии как к чему-то вроде бы и важному, но реально не востребованному ни остальной наукой, ни практикой, а достаточно архаичному, вроде как к музейной или престижной ценности, для сохранения которой нужно нести определенные затраты, но существенной пользы от нее немного. Необходимо осознать эту тенденции и начать более активно искать возможности поднять авторитет философии и уважение к ней, с одной стороны, как к теории, которая может быть применена в решении наиболее сложных проблем человечества, а с другой – как к идеологии, нужной каждому ищущему ориентиры в жизни человеку. Иными словами, философы должны найти новые пути, чтобы сделать свои исследования социально и практически ценными. К сожалению, вопрос о переосмыслении философии в таком ключе на конгрессе не стоял (я, конечно, говорю только о своем впечатлении).

Российская делегация, судя по цифрам, прозвучавшим на подведении итогов, была третьей по численности после корейцев (число которых было, похоже, всё же сильно завышено) и США. Но у россиян возникли трудности с визами, поскольку они, в отличие от граждан большинства других государств, правом безвизового въезда в Южную Корею не обладают. Организаторы конгресса не придали этому моменту должного внимания, в частности не прислали нужной формы вызовов, а в результате часть наших сограждан не смогла вовремя открыть визу.

Конечно, особо стоит отметить грандиозное (и очень сложное как по подготовке, так и по осуществлению) мероприятие, организованное руководством РФО (прежде всего первым вице-президентом А.Н. Чумаковым и главным ученым секретарем А.Д. Королевым), – «философский поезд» на обратном пути из Сеула с научными встречами и другими акциями во Владивостоке. И только затем тронулся «восточный экспресс» по маршруту: «Владивосток – Хабаровск – Чита – Улан-Удэ – Иркутск – Красноярск – Новосибирск – Екатеринбург – Казань – Москва». В 2013 году они соберутся в Афинах.

Леонид Ефимович Гринин, доктор философских наук, главный научный сотрудник Волгоградского центра социальных исследований, шеф-редактор журнала «Век глобализации»

ГЛАЗАМИ НОВИЧКА

На пленарном заседании под названием «Переосмысливая мораль, социальную и политическую философию: демократия, справедливость и глобальная ответственность» китайский ученый Джун Тонг раскрыл сущность теории перекрывающих консенсусов, идея которой звучит у Дж. Роулса в теории права. Он утверждал, что плюрализм выступает как ценность и характеристика нашего времени, что «гармония должна быть без однообразия», что необходим «поиск общих корней при сохранении различия». Основная идея перекрывающих консенсусов состоит в том, что люди едины в своем отношении друг к другу. Мы должны научиться жить в мире разумных разногласий и помнить, что консенсус на основе разумных аргументов приемлем для всех. Фред Далмейер (США) в докладе о либеральной демократии и ее критиках отмечал, что в настоящее время демократический компонент поглощает либеральные идеи, демократия приравнивается к свободному индивидуальному выбору, а индивидуальная свобода превращается в клише, или иначе она становится равна негативной свободе, то есть свободе от вмешательства извне. Камерунец Нколо Фо указывал на специфику современной ситуации постмодерна, в которой идентичности становятся более гибкими, а рациональное зачастую приравнивается к иррациональному. Он негативно высказывался по поводу возможности преодоления различий между культурами, хотя и признавал существование более оптимистичных воззрений.

На круглом столе «Переосмысливая глобализацию с позиции многополярности» звучали идеи о необходимости привлечения новых методов для изучения глобализации (например, из биологии); рассмотрения глобализации сквозь призму философии истории, поскольку глобализация – это исторический процесс, имеющий начало и конец; ставился вопрос о том, всех или не всех касается глобализация. Звучала идея, что глобализация – не новое явление, а подобные тенденции существовали давно, особенность же современного этапа – в выходе на этическую проблематику. Был задан и вопрос, насколько дискурс глобализации соответствует самому процессу.

Симпозиум «Конфликты и толерантность» рассматривал прежде всего проблемы глобального мира. Американец Дэвид Расмушен считает, что толерантность – единственная добродетель современного общества. Она должна восприниматься как единственный принцип добродетели в обществе, но при этом следует помнить, что смысл толерантности меняется и в настоящее время она становится – modus vivendy, то есть образом жизни.

Сенегальский ученый Элойс Н’Диайе, анализируя современные концепции толерантности, отметил, что они-то и приводят к неприятию толерантности. Лишены последней и религии, не способные вступать в диалог и не позволяющие искренне верить и принимать другие веры.

Джин Грондини из Канады высказал идею, что, как ни печально, наименее толерантными всегда были и остаются философы, которые не признают взгляды друг друга. Докладчик восклицал: «Платон что, был толерантным?! Аристотель признавал только то, что вписывалось в его традицию. А споры между эмпириками и рационалистами? Где тут толерантность? К кому Хайдеггер относился терпимо? Он готов был общаться с теми, кто не соглашался с ним? А континентальная философия и аналитическая философия? А полемика внутри традиции?» При этом докладчик подчеркивал, что душа философии – в признании правоты другого, толерантность он называл добродетелью эпохи релятивизма.

Секционные заседания радовали многообразием позиций, точек зрения, высказываемых идей. Отечественный философ Виктор Шрейбер отмечал, что фундаментальные философские темы могут быть объединены на основе трех знаменитых кантовских вопросов: что я могу знать, что я должен делать, на что я смею надеяться? При этом автор особое внимание обращает на различия в модальностях этих вопросов. Проблема противостояния тенденций натурализации и социализации в социальной эпистемологии была поднята Ильей Касавиным. Продолжая тему натурализации эпистемологии, корейский профессор Их Ра Чо поставил вопрос о том, будет ли философия науки сохранять свой нормативный характер после прохождения ею процесса натурализации. Последний, по его мнению, есть следствие поиска ответа на «один выдающийся вопрос»: что делает науку и ее успех возможным? При этом использование науки для ответа на этот вопрос соблазнительно, хотя это и есть шаг к натурализму.

Философ из Мексики Гилберто-Варгас Гонсалес актуализировал платоновскую идею знания как воспоминания, однозначно высказываясь в пользу такого рассмотрения. Японец Казуоши Камияма достаточно убедительно доказывал, что нет в принципе необходимости оправдывать всеобщую индукцию, потому что сам юмовский скептицизм в отношении последней не успешен.

На секции онтологии исключительное впечатление на всех присутствующих произвел совместный доклад испанца Мануэля де Пинедо и бразильца Хилана Бенсусана. Эмоциональность их выступления, исключительно профессиональное владение темой, экспрессия, желание заинтересовать всех присутствующих и доказать им, как здорово и красиво заниматься именно этой проблематикой, рождали ассоциации с футбольными шоу как бразильцев, так и испанцев. Авторы обсуждали тему холизма и сингулярности, ставили вопрос о необходимости цельности нашего мышления, что неизбежно противостоит сингулярности мысли. В этом авторы видят противоречие и определенную напряженность, снятие которой считают задачей своих исследований.

Особый интерес также вызывали выступления китайских коллег. Ченг Лонг доказывал, что онтология – одна из важнейших тенденций будущей философии, но возможность создания целостного учения о бытии не будет достигнута без «контроля собственного познания», то есть онтология должна соединяться с эпистемологией. Хугонг Янг продемонстрировал исключительное знание марксистской философии, обозначил проблему, стоящую перед китайскими философами: как должно быть адекватно переведено на китайский язык привычное для западного и русского философа понятие «онтология»? При этом он указал на специфику традиционного и современного понимания онтологии, отражающуюся в особых понятиях, фиксирующих два уровня ее развития. Последние отличаются своим рассмотрением проблем онтологии. Так, в настоящее время для обозначения традиционной онтологии в Китае используется понятие bentilun, фиксирующее следующие основные моменты предмета своего рассмотрения: «Что есть – существует – субстанция» (What to be – beings – substance). Понятие shilailun – обозначает современную онтологию, изучающую «Как есть – модусы существования – отношения» (How to be – the mode of being – relation).

Несколько раз в течение работы конгресса приходилось слышать противоречивые высказывания по поводу используемых философами понятий и категорий. Одни говорили: «Хватит спорить о категориях, необходимо решать вполне конкретные проблемы, которые перед нами ставит сегодняшний мир!» Другие вторили: «Прежде чем решать проблемы, надо бы определиться с категориями. Иначе мы произносим одинаковые слова (иногда и устойчивые понятия и категории), вкладывая в них совершенно различный смысл!» Окончательного соглашения по этому поводу так и не было принято.

Е.Ю. Леонтьева, доктор философских наук

Волгоград

ГУМАНИТАРИЙ НЕ ОЦЕНЕН

Ранее, безусловно, авторитетной фигурой в Екатеринбурге был инженер. Город возник после проигрыша Петром сражения под Нарвой, – тульский кузнец Никита, основатель династии Демидовых, был направлен сюда, чтобы найти руду для изготовления новых пушек, взамен оставленных шведам в качестве трофеев. С тех пор Екатеринбург, основанный в 1723 году, работал на оборонку. Но сегодня страна перешла на стадию постиндустриального общества, а потому каждое оборонное предприятие делает, наряду с секретной продукцией, товары народного потребления.

Поэтому, в отличие от прежних времен, продукцию уральских предприятий надо продвигать на массовый рынок. Если в конце технологической цепочки не будет гуманитария, способного изучать человека с его потребностями, труд инженеров, техников и рабочих не будет должным образом оценен.

Вот простой пример. Кастрюля известной западной фирмы Z стоит в магазине 2700 рублей. А точно такая же кастрюля, изготовленная на Урале, в городе Верхняя Салда, стоит 600 рублей. Может быть, металл хуже? Нет. Салдинский металл покупает "Боинг". Всё дело в бренде, в торговой марке. 2100 рублей стоит бренд. И только 600 рублей – сама кастрюля из металла. Но кто делал бренд? Его делали гуманитарии – специалисты по изучению рынка, психологи, художники, мастера рекламы. Стало быть, гуманитарии обеспечили 2100 рублей стоимости товара, а "технари" – всего 600 рублей.

Пока мы не поймем, что такое соотношение – норма на западных рынках, что 60–80% стоимости товара на рынке стоит бренд фирмы, а всё остальное – всяческие производственные фонды, нам придется продавать свои товары задешево. Россия нуждается сегодня в создании всемирно известных брендов, которых в стране, по сути, нет. Тот, кто полагает, что гуманитариев в стране надо сокращать на 10% в год, – а этот кто-то сидит в министерстве, – слеп. Он вредит развитию народного хозяйства, потому что способствует превращению страны в сырьевой придаток Запада.

Философский факультет УрГУ готовит людей, способных работать не только в сфере образования и науки, но и в практической сфере. Хотя за 4 последних года прием "бесплатных", то есть бюджетных студентов, сократился с 50 до 30 человек, философы надеются пережить полосу очередных гонений на философию. В 2008 году они приняли на 1-й курс 109 "платных" студентов, потому что на факультете дают такие знания, за которые люди готовы платить из своего кармана 70 тысяч рублей в год.

На философском факультете учат хорошо думать, хорошо говорить и хорошо излагать свои мысли на бумаге. На остальных факультетах тоже учат этому, но не всем трем искусствам одновременно. На факультете открыта подготовка по пяти новым философским специализациям: "социальное управление", "эстетика: арт-бизнес", "философия права", "философская антропология", "социолингвистика".

Инновации, о которых узнали участники семинара, вызвали бурную поддержку китайских философов. Если кто-то хочет узнать о них подробнее, может звонить в Екатеринбург по телефону: 8-343-350-34-29 – или приезжать на стажировку.

            А.В. Перцев, доктор философских наук, вице-президент РФО, декан философского факультета УрГУ

Екатеринбург

«ФилософиЯ небытия»

После Кореи, Сеула, порта Сокчо и российских городов Владивостока и Хабаровска в конференц-вагоне «Философского поезда», продвигающегося с Востока на Запад, в обстановке неравновесных потоков возбужденных мыслей философов начали образовываться относительно устойчивые философские «ячейки Бенара» в виде «круглых столов». В том числе на вечную тему, которая будоражит каждого экзистенцирующего человека, возвращая его к «Философии небытия». Дискуссия началась где-то после станции «Ерофей Павлович» (Хабаров) между лесистыми сопками и тихими речками Читинского края. Заседание состоялось, когда мчащийся с Дальнего Востока поезд погружался в забайкальскую тьму, казалось, проваливался в небытие… Часы показывали 20.00, и было 12 августа 2008 года.

 Проблема небытия подходит к человеку очень близко, когда он вдруг обнаруживает, что под его ногами бездна, а это ощущается особенно остро, когда из его со-бытийной жизни неожиданно исчезает близкий человек. Так возникает вопрос: куда он ушел, и где предстоит оказаться каждому из нас, когда пробьет час? Именно такими были раздумья, побудившие меня к написанию книги «Философия небытия», содержание которой оказалось в центре внимания участников круглого стола.

 Небытие страшит и привлекает своей неясностью и неопределенностью. Оно дразнит своей непостижимостью и невыразимостью. А есть ли небытие вообще как реальность? Если реальность, то какая? Было сказано: «Есть только бытие, небытия же нет совсем». Эти слова принадлежат великому элейцу Пармениду. Но тогда каким должно быть небытие, чтобы не быть? Где оно должно находиться, чтобы отсутствовать?

За бытием? Ничем не быть или не быть чем-то? Но быть ничем, быть небытием, значит не быть бытием. Ведь бытие как реально существующее составляет многообразное сущее наличного мира. А небытие, реально отсутствующее, тоже существует? Как отсутствие сущего.

Без бытия нельзя прийти к небытию, а без небытия – к бытию? «Почему есть нечто, а не ничто?» – этот вопрос волновал и Лейбница, и Хайдеггера. Каким был мир, когда времени не было? И каким тогда было оно – время? А пространство? Когда не было времени, была вечность, а когда не было пространства – была бесконечность. Так каким же был этот мир?

Если может не быть один человек и каждый предмет в отдельности, может ли не быть весь мир бытия в целом? Если может, тогда всё должно начинаться с ничего. Всё из ничего? Это слишком парадоксально и не соответствует здравому смыслу. Но соответствует ли здравый смысл миру? Соответствует ли наша логика, наш язык самому этому странному миру. Бытию соответствует. А небытию? Может быть, мы всё время ошибались, считая, что этот мир бытия всегда таким был, есть и будет? Может быть, Парменид повел Европу не по тому пути понимания мира?

Так, значит, можно представить иную картину мира – мира, который начинается с ничего, с небытия? Пока это были вопросы участников дискуссии. А каковы аргументы в пользу положений «Философии небытия»?

Диалектико-метафизический аргумент заключается в том, что традиционно называемые в качестве субстанции материя (материалистами) и дух (идеалистами и теологами) не отвечают требованию субстанциальности: быть самосущим и не нуждаться в чем-либо другом для своего существования. Полагая материю и дух бытийствующими, мы должны признать, что нечто бытийствующее в любой форме, бытие вообще требуют для своего реального существования внешней детерминации. И только небытие, ничто не нуждается для своего существования (несуществования) ни в какой внешней причине. Для того чтобы ничего не было, ничего и не требуется. И потому только небытие (ничто) в полной мере отвечает определению субстанции.

Надо учесть и пространственно-временную аргументацию, говорящую о принадлежности всех абсолютов небытию, и прежде всего вечности и бесконечности, абсолютной однородности и неоднородности, крайней устойчивости и неустойчивости и пр. Из чего следует вывод, что небытие, реально обладающее абсолютами, само должно быть абсолютным, что как раз характерно для субстанции.

Что же касается диалектики бытия и небытия, то она раскрыта в обсуждаемой монографии, где дается авторская систематика философии небытия с принципами и законами. Здесь показывается, что бытие и небытие составляют диалектическое единство наличного мира. Естественно, что нет сомнения в реальности бытия. Но не должно быть сомнения и в существовании небытия.

Логико-методологический аргумент заключается в соотнесении понятий «Всё» и «Ничто» в соответствии с формально-логическим законом обратного отношения между объемом и содержанием понятия. Такое сопоставление позволяет сделать логический вывод: «Ничто во Всём» и «Всё из Ничего». Первый вывод вытекает из универсальности небытия (ничто), которое как атрибут присутствует во всем, во всех нечто всего сущего. Такая неотъемлемая всеобщность и существенность небытия – реальный признак его мировой субстанциальности.

Что же касается второго вывода о генетической связи «Всё из Ничего», то он в значительной степени обосновывается неопределенностью исходного небытия. Небытие представляет собой онтологическую неопределенность (это не материя, не сознание, не дух), которая в силу своей неустойчивости неизбежно должна переходить в состояние онтологической определенности, чем, собственно, и является бытие. То, что всякая неопределенная система в конечном счете имманентно переходит в свою противоположность, методологически подсказано законами комплекса информационно-кибернетических наук.

Говоря о генетической, причинной связи небытия и бытия, следует указать на виртуальную структуру небытия, образуемую совокупностью ничто-форм, которая обнаруживается постфактум с образованием структуры бытия из совокупности возникающих нечто-форм, составляющих многообразное нечто сущего. При этом наличие виртуальной ничто-структуры небытия не делает его бытием, так как каждый элемент этой структуры есть лишь предшествующее реальное отсутствие той нечто-формы, которая появляется в бытии.

А еще есть естественнонаучный аргумент, связанный с космологическими моделями Вселенной и квантово-механическими представлениями физики… а еще антропологический аргумент… а еще лингвистический аргумент…

 Круглый стол всё длился и длился. Вновь спрашивали и говорили Чжан Байчун, Т. Берднюкевич, И. Вишев, Л. Демина, Б. Калачев, Г. Коломиец, И. Кондрашин, А. Королев, Е. Леонтьева, В. Мантатов, О. Маслобоева, Е. Махаров, М. Солодкая, Н. Солодухо… А «Философский поезд» уходил всё дальше и дальше от теплой Кореи в глубь России – от небытия прошлого к новым со-бытиям.

Н.М. Солодухо, доктор философских наук, зав кафедрой философии государственного технического университета им. А.Н.Туполева

Казань

западная мудрость потеснилась – Ради мыслящего мира востока

Хотя прошлый XXI конгресс состоялся в Стамбуле, формально в Азии, однако Турция еще в прошлом веке стала, так сказать, полуевропейской страной, даром что стучится в Евросоюз. Потому сеульский форум был первым международным форумом философов в Азии, – более чем за вековую историю таких акций (точнее, 108 лет, начало было в 1900 г. в Париже, а с 1948 г. они стали регулярными каждые пять лет).

Вследствие подобной эксклюзивности основным тоном Сеула–2008 стал поиск позиционирования универсального и контекстуального в рамках заявленной темы: "Переосмысление сегодняшней философии". С одной стороны, существуют извечно-профессиональные цели философов вне зависимости от их регионально-культурной принадлежности:

- ретрансляция своего и общего философского наследия;

- культивирование здравого смысла и формата рациональных дискуссий в решении человеческих проблем.

Это то, что объединяет философов Востока и Запада, Африки и Латинской Америки. В этом смысле истинный философ является космополитом, а философия создает граждан мира и борется за изменение мирового порядка.

Однако, с другой стороны, любой философ также и плоть от плоти своей культуры, народа, региона. В этом смысле философия всегда контекстуальна, нативна (от native – родной, природный), выражая дух того или иного крупного культурного региона в местных национальных смысловых нюансах.

Реально же эта сторона мировой философии игнорировалась в пользу космополитизма именно западного образца. Долгое время, при формальных заверениях западных философов в своей толерантности и мультикультурализме, "философский конгресс во многих уголках западного мира исполнял роль места по обмену мнениями относительно западной мудрости". Впервые "мыслящий мир Востока, исключенный до настоящего времени из понятий мировой философии, наконец официально вошел в ее формальную структуру" (Ли Мёнь Хён, председатель оргкомитета XXII конгресса).

И действительно, когда "гора пришла к Магомеду", т.е. европейские (и российские) философы приехали в глубокую Азию не как туристы и поодиночке, а с вполне определенным герменевтическим настроем, лишь тогда зыбкие абстрактные категории и образы восточной мудрости стали обретать понятную чувственную конкретность во впечатлениях от знакомства с повседневностью быта и поведения той среды, которая-то и породила "мир Востока".

Полагаю, что эта, по сути главная, "диалоговая" цель конгресса, была достигнута. Ближайшие, видимые следствия этого – существенное увеличение неевропейской составляющей в числе участников конгресса, чего не было ранее, по крайней мере на трех последних конгрессах, где мне довелось присутствовать. Важнее, похоже, более отдаленные следствия-сдвиги во внутренне-интимной оценочной сфере ментального кругозора европейских философов, с интересом слушавших "живую" буддистскую или же конфуцианскую философию, а не рассуждения о том же предмете западного же историка философии. Ведь не секрет, что продолжает существовать необсуждаемая внутренняя уверенность европейских философов в "серьезности и подлинности" лишь своих проблем в формате континентальной традиции (как и проблем лингвистической философии – в формате англо-американской). Как и скрываемое приличиями политкорректности отношение к другим традициям, наиболее развитая и древняя из которых именно индийско-китайская, как к "экзотике", место которой в музее мысли.

Создание же настоящего космополитизма, универсальной философии для граждан нового, глобализующегося единого мира, невозможно без реального отказа от вестернизации и в философии. Вот в том-то и заключалась главная цель Сеула, но плоды ее реализации будут явны далеко не сразу – по причине извечного консерватизма и запаздывания философского мышления.

Сеульский конгресс оказался впервые самым сбалансированным по представленности Европы, Америки, России, Азии, Африки и Латинской Америки. Ранее всегда преобладали первые два-три региона планеты. Здесь же оказалось практически столько же представителей и других культурных зон. По всей видимости, география проведения многое определяет: парадоксально, но Корея оказалась равно близкой по расстояниям к главным философским ареалам.

В Сеуле, как и в Стамбуле, наша делегация выглядела весьма внушительно: и по числу участников, и по количеству охваченных нами подразделений конгресса. Вероятно, нам на руку сыграл, как и в прошлый раз, географический фактор близости, являющийся, по сути, решающим. Близость обусловливает подъёмность для многих рядовых провинциальных профессоров, если они решаются на поездки на конгресс. Чем-то жертвуют, да и событие случается раз в пятилетку, что тоже усиливает привлекательность участия. Также и руководство РФО прилагает немалые усилия по организации и оптимизации процесса поездок: в Стамбуле был "философский пароход", в этот раз – "философский поезд" со знакомством со всем Транссибом, философской общественностью городов, расположенных на этой "дороге жизни" азиатской части России.

Тезис о внушительности российского присутствия не голословен, а подтверждается цифрами. По числу докладов и ведущих секций мы, как и на прошедшей в Пекине Олимпиаде, прочно заняли 3-е место на конгрессе, согласно его "Программе". 1-е место по количеству задействованных сил традиционно, что бы ни проводилось, спортивное, политическое или же научное мероприятие, занимают хозяева. Так же было и в Сеуле, корейцы выставили 426 докладов и руководителей секций. На 2-м месте – вездесущие и состоятельные американцы, для которых поездки не составляют какого-то серьезного финансового напряжения, их было 333 участника. Так вот россиян было 260 человек, и они практически в 2 раза опережали китайцев (133 человека), как и японцев, немцев и другие менее многочисленные делегации. Мы присутствовали практически в каждой из постоянно функционирующих секций конгресса. Круглые же столы, специальные сессии и симпозиумы в силу их организационной специфики подбирают своих участников через предуготовительную неформальную коммуникацию. Однако из рук вон плохой показатель – студенты-философы, которым корейцы ежедневно отводили специальные студенческие секции. Вероятно, изменение подобной ситуации должно стать предметом особой заботы как наших философских бюрократов, так и отечественных фондов.

            В.И. Красиков, доктор философских наук, председатель Кузбасского отделения РФО

Кемерово

ТРИ «ЧТОБЫ»

Я впервые был на подобном мероприятии, и меня больше всего поразила по-настоящему демократическая обстановка во всё время конгресса. Никто никого не принуждал, не требовал, всё шло как бы само собою. Никто ни перед кем не пыжился, каждый был равный среди равных. Приехавшие со всего мира свободные раскрепощенные люди совместно занимались одним общим делом: переосмысливали философию в нынешний период времени.

            Мой вопрос-комментарий профессору Коне на симпозиуме «Глобализация и космополитизм»:

«Профессор Коне, вы сказали, что в настоящее время глобализация происходит в направлении экономики и политики под эгидой США и что такого рода глобализация ведет человечество к гибели. Вы предлагаете рассматривать глобализацию только в сфере духовности: в науке, технике, образовании и культуре, исключая при этом экономику, политику и идеологию, о которой вы вообще ничего не сказали. Мне представляется весьма неправильным мыслить глобализацию вне экономики, политики и идеологии, поскольку они составляют материальную сторону общественной жизни. Мыслить будущее общество вне этих трех составляющих – значит исключить из жизни материальную сферу и ограничиться лишь одной духовной сферой, что делает глобализацию нереальной и, я даже сказал бы, бессмысленной. Поэтому вопрос надо ставить не об исключении из глобализации экономики, которая составляет желудок общества, политики, которая является сердцем и кровеносным сосудом общества, идеологии, которая является кровью общества. Вопрос необходимо ставить о коренном пересмотре нынешней капиталистической экономики, направленной исключительно на стяжательство, о пересмотре нынешней политики, сосредоточенной исключительно на экспансии и завоевании чужых территорий и природных богатств, о пересмотре нынешней идеологии, которая сознание людей направляет на потребительскую и даже исключительно на животную жизнь. Экономику, политику и идеологию в принципе нельзя исключать из будущего общества, но их необходимо сделать такими, чтобы они отвечали интересам большинства населения планеты. Чтобы экономика не работала на ненасытных финансовых магнатов, коррупционеров, всякого рода спекулянтов, наркобаронов и прочей человеческой нечисти, а работала в интересах честного и благородного человека; чтобы политика не носила захватнический характер, а способствовала дружбе и сотрудничеству между народами; чтобы идеология работала не на стяжательскую жизнь человека, а на развитие творческих и духовных сторон человеческой личности».

А.Н. Арлычев, доктор философских наук, профессор РГСУ

Москва

Прикосновение к Евразии

            Глобализация без сохранения национально-культурной самобытности народов носит разрушающий антигуманный характер. Оптимистичным примером соотношения неизбежной глобализации и модели сохранения и всемерного развития культурной самобытности для участников конгресса явилась Южная Корея. И здесь нам есть чему учиться, есть что перенимать.

            У каждого из нас есть свой образ Кореи. Для одних он связан с высокими компьютерными технологиями, чеболями генерала Пака, прорывом этой маленькой страны в мировые экономические лидеры. Для других – с буддизмом, способностью корейцев гордостью и упорством отстаивать независимость своей страны на протяжении веков от таких мощных соседей, как Китай и Япония. Моё знакомство с Кореей ещё в детстве началось с образа Дерсу Узала, охотника и следопыта, наивного и мудрого, честного и бесстрашного, с трогательной любовью описанного В.К. Арсеньевым. И современная Южная Корея только укрепила интерес к культуре этой страны, желанию понять дух корейского народа.

            Сеул – хаотично разросшийся мегаполис, ландшафт которого определяется горами и рекой Хангам. Упорядоченность городской застройки и зелёные пешеходные зоны стали появляться в городе только в 80-е годы, после достигнутых успехов в экономической гонке за выживание. Мегаполис, расположенный на обоих берегах реки, связан 23 мостами и разветвленным метрополитеном. Сюда же органично вписываются императорский дворец, буддийские храмы, фольклорная корейская деревня, предлагающая экспедицию в традиционный быт корейцев, знакомство со своеобразием социального устройства средневекового корейского общества и присущим ему хозяйственным укладом. Здесь можно увидеть рисовые поля и гордость Кореи – искусственно культивируемый, но не утрачивающий своих качеств женьшень.

            Ещё в большей мере понимаешь историю и культуру Кореи за переделами столицы – на остове Канхва. Остров при впадении реки Хангам в Жёлтое море, связанный сейчас с материком мостом, был политическим и культурным центром в ХVIII–ХIХ вв. Здесь находилась императорская семья, в горных монастырях хранилась и изучалась Трипитака Кореяна. Береговая линия острова защищена рядом фортов. Буддийские монастыри скромны, отстроены в дереве в стиле пагод, алтари украшены скульптурными изображениями Будд, духов и бодхисатв, очень напоминающих нам пермскую цветную деревянную скульптуру. Буддийские духовные центры отличаются завидной толерантностью. Здесь все могут реализовать собственные интересы, не мешая другим. Ламы проповедуют перед возносящей молитвы паствой, страждущие обливаются водой из священного источника, увлекающиеся духовными практиками, беседуют с монахами, родственники усопших стоят у бумажных поминальных фонариков, туда-сюда снуют туристы с фотоаппаратами, а дети покупают мороженое.

            Неброская организованность пронизывает всё, что устраивают корейцы, от Всемирного философского конгресса до детского семейного праздника. В организации форума оргкомитету помогали студенты-волонтеры, благодаря их самоотверженности мы не плутали по большому кампусу Сеульского национального университета, были информированы обо всех мероприятиях конгресса и обеспечены необходимой технической поддержкой. Организаторы стремились сделать наше пребывание в Корее максимально комфортным, познакомить с национальными традициями: пения, танца, театра, единоборств, национальной кухней. Корейцы очень ценят время – своё и чужое, обозначая начало и конец всех своих коллективных действ. Доброжелательность, вежливость, эстетизм и перфекционизм корейцев в отношении к природной и урбанистической среде, их взгляды на семейные ценности заставляют задуматься о собственном несовершенстве. Недаром устойчивость многотысячелетнего дальневосточного цивилизационного комплекса основывается на идеологии конфуцианства.

            Из Сеула команда Российского философского общества и смельчаков из других стран в составе 84 человек стартовала в порт Сокчо, добралась паромом до Владивостока и совершила путешествие по Транссибирской магистрали с остановками в Хабаровске, Чите, Улан-Удэ, Иркутске, Красноярске, Новосибирске, Екатеринбурге, Казани. Это был не транзит по Транссибирской магистрали, а встречи с коллегами, представителями власти и общественности, участие в целом ряде научных проектов и конференций. Приём в каждом из наших городов заслуживает отдельного освещения в силу научной содержательности, наличия в каждом крупном центре своих научных школ, исторических экскурсов и интересных встреч, что выходит за формат нашей заметки.

            От восточных морских ворот нашей страны – Владивостока многие ожидают столь же радостного и праздничного впечатления, как от другого южного порта – Одессы, даже КВНовские команды университетов этих портовых городов были похожи музыкальностью и остротой социальной критики. Но, несмотря на красоту бухты Золотой Рог, острова Русского, окружающих город сопок, становится ясно, что сегодняшний Владивосток живёт той самой непростой жизнью, о которой мы не раз слышали из сообщений СМИ. Владивосток, с потерей мощи Тихоокеанского флота, во многом утратил своё стратегическое и экономическое значение на Дальнем Востоке, хотя и продолжает оставаться рыболовецким портом и торговым посредником между Россией и странами Азиатско-Тихоокеанского региона.

            В Хабаровске по подстриженным газонам, чёткой разметке на дорогах, выбеленным деревьям и бордюрам, а также многочисленным офицерским спортивным клубам становится ясно, что это не только центр федерального округа, но и пограничный город. А приграничный сосед – это мощный и динамично развивающийся Китай, в сторону которого гордо взирает с высокого берега Амура заключивший в 1858 г. Айгунский договор выдающийся государственный деятель ХIХ века Муравьёв-Амурский, много сил положивший на развитие Уссурийского края. По величественности вновь построенных православных храмов видно, что местная епархия активна в своей пастырской и миссионерской деятельности и идея православного государства всемерно противопоставляется на Амуре и Уссури влиянию бывшей Поднебесной империи, а ныне режиму коммунистов-реформаторов в Китае.

            Публицистика и пресса представляют сегодняшнюю Читу как почти что потерянный для русских город, освоенный тихой миграцией китайцев. Кратковременное пребывание в Чите позволяет развеять этот миф. Это русский город, где активно изучают русскую философию, есть коллективы исполнителей русской народной и авторской музыки. Симпатия любого выпускника истфака к Чите связана с романтическим образом декабристов, их жён и возлюбленных, последовавших за ними в Нерчинские рудники. В Чите венчались легендарные Иван Анненков и Полина Гебль, в этой церкви сейчас музей декабристов. А читинский краеведческий музей в полной мере даёт представление о религиях и культах как коренных, так и сопредельных народов. Здесь экспонируется костюм шамана, много предметов не только шаманского, но и буддийского культа. Религиозный синкретизм – явление не новое, изобретённое новыми религиозными движениями, а исторически присущее данному региону, оно активно изучается читинскими историками, философами, фольклористами.

            С заучивания мантры Авалокитешвары «Ом мане падме хум» начинается наше беглое знакомство с буддийской культурой и философией бурят. Иволгинский дацан – крупнейший буддийский центр нашей страны, расположенный недалеко от Улан-Удэ в живописной местности, где степи с табунами лошадей разрываются холмами и над всем – безбрежное, манящее синее небо. Неудивительно, что именно в Улан-Удэ крупнейший в Забайкалье центр изучения эко- и биофилософии и проблем устойчивого развития, этого требует само место. Люди чутки здесь к зову такой евразийской категории, как «месторазвитие». Обаяние Улан-Удэ усиливает горловое пение, традиционный танец, костюм и вкуснейшие позы, известные у более близких к центру тюркских народов под названием манты. Из памятников советской эпохи самый впечатляющий – голова В.И. Ленина, занесённая за свои размеры в книгу рекордов Гиннеса.

            Иркутск всё ещё сохраняет в центре целостный облик деревянного города с резными наличниками, балясинами и эркерами, в отличие от Нижнего, где экономическая целесообразность неумолимо пожирает исторический городской ландшафт. В ХVIII веке он был центром экономической жизни Восточной Сибири, с ним связана история основания Русско-Американской компании и «Русская Америка», и такие имена, как Шелихов и Рязанов, известный всем по рок-опере «Юнона и Авось». В ХIХ веке Иркутск стал местом поселения декабристов, здесь бережно хранят дом-музей декабриста Волконского. Своеобразная визитная карточка города – вкуснейший байкальский омуль. Озеро Байкал уникально всем: чистотой и прозрачностью, объёмом пресной воды, пейзажем, воздухом, растениями и животным миром, большинство представителей которого являются эндемиками. Здесь человек чувствует свою временность и вину за непонимание перед лицом безбрежной, вечной природной стихии.

            Саянские Столбы убеждают в том, что природа – самый талантливый, бескорыстный и причудливый архитектор, а логотип Красноярска: «Город, в котором хочется жить» – полностью оправдывает себя. Для руководства края интерес к науке и её представителям – часть инновационной политики региона, продвижение его имиджа среди других российских регионов. Красноярцы – эталон сибирского гостеприимства. Город же поражает своим размахом и красотой, широтой Енисея. Выбором места своего основания служилыми людьми, землепроходцами 1628 г. он обязан не только удобному расположению Красного Яра, но и определённой схожестью ландшафта с древними городами-крепостями Великороссии, в которых тоже есть церкви Параскевы Пятницы, подобно известной красноярской часовне.

            Новосибирск на этом фоне – город, обязанный своим величием ХХ веку, Транссибу, наукоёмкой и военной промышленности и, конечно, Академгородку. В центре Новосибирска можно познакомиться с открытым в ХХ веке конструктивизмом кряковского образца, оперным театром, построенным в годы Великой Отечественной войны, и фундаментальным скульптурным ансамблем: Ленин в окружении собирательного образа героев Гражданской войны на Красном проспекте, по которому на станцию Новониколаевскую вошли части Красной армии.

            Центром мастеровой и культурной жизни Урала с ХVIII века стал расположенный на небольшой речушке Исеть Екатеринбург. Приписные и посессионные крестьяне были его первым населением, плавившим чугун и сталь, создававшим шедевры из уральского камня и самоцветов. Это была империя купцов Демидовых, Расторгуевых, и сейчас Екатеринбург – прежде всего центр развития тяжёлого машиностроения, химической промышленности и только после этого – гуманитарной науки, несмотря на один из самых сильных в стране философских факультетов. Экспозиция каслинского литья и резного малахита в художественном музее восхищает, а державно-монументальный Храм-памятник на Крови, недавно возведённый на месте расстрела семьи последнего российского самодержца, наводит на размышления о соотношении истории и политики.

            Екатерина II, когда-то начавшая своё правление с путешествия вниз по Волге до Казани, писала про этот город с тысячелетней историей: «Вот я и в Азии…». Для нас же он географически явился первым европейским городом на нашем длинном маршруте из Сеула. Казань родная для древних булгар, её основателей, татар, их наследников, и русских, присоединивших её в 1552 году к Москве, но и до этого ей не чужых. Отношения между Москвой и Казанью до включения её в формирующееся Московское царство – это смена периодов культурно-экономического сотрудничества и конфронтации в борьбе за земли Волго-Камского междуречья. В Смутное время казанцы последовательно поддерживали отнюдь не завоевателей-интервентов, а центральную московскую власть. Сложные отношения между православием и исламом стали урегулироваться со времен Екатерины II, заложив основы толерантности и межэтнического взаимодействия между народами империи, исповедующими православие и ислам. Значительный импульс культурному развитию Казани был придан основанием здесь в 1804 году университета и подвижнической деятельностью в должности его ректора крупнейшего математика Н.И. Лобачевского. Казанский университет был центром свободомыслия в России, поскольку именно сюда был разрешен доступ детям священников и выпускникам семинарий. Здесь, в третьем ряду справа от окна, в лекционной аудитории, три месяца до исключения за участие в студенческих беспорядках сидел за партой на лекциях основоположник Советского государства В.И. Ульянов-Ленин. Дух Казанского университета укрепляет всех входящих в его стены. Казанцы гостеприимны, открыты и влюблены в свой город.

            «Философский поезд» сдружил всех его участников, позволил найти близких по духу людей, профессионально разрабатывающих интересующие тебя проблемы. В ходе нашей культурно-просветительской акции актуальные проблемы современной гуманитаристики были обсуждены практическим большинством российского философского сообщества. Поскольку большинство наших философов являются представителями высшей школы, то это прозвучит с университетских кафедр, будет способствовать развитию интеллектуального потенциала современного студенчества.

            Мы на практике убедились, сколь велика, необъятна и богата людьми и ресурсами наша страна, где меняются часовые пояса, климатические и природные зоны. Великая цивилизация, органично включающая в себя разные культурные анклавы. И сила её – в открытости, идее сопряжения государственности и справедливости, этнической гетерогенности, постоянно дающей новые импульсы развитию русской культуры. Наш поход с Востока на Запад позволил нам понять, что Дальний Восток, Забайкалье, Восточная, Западная Сибирь – регионы, где при доминировании русской культуры бережно сохраняется, местами восстанавливается этнокультурный стиль жизни малых и нетитульных народов России. И если говорить о духовном кризисе нашей эпохи или о цивилизационном выборе современной России, то, на мой взгляд, он в евразийской перспективе сохранения культурной самобытности нашей страны. Это самое общее впечатление от прикосновения к Евразии.

О.К. Шиманская, кандидат философских наук

Нижний Новгород

ВОССТАНОВИЛ РУССКИЙ

в качестве языка международного

Из письма депутата Госдумы, члена Комитета по безопасности А.И. Гурова ректору МГИМО – Университета МИД России академику а.в. Торкунову

Как Вы знаете, в течение 30 июля – 5 августа 2008 года в столице Южной Кореи, Сеуле, проходил XXII Всемирный философский конгресс (WCP–2008) с участием свыше двух тысяч специалистов, включая представительную делегацию из российских учёных – 166 человек.

К сожалению, в нарушение общепринятых стандартов, русский язык оказался исключен из списка международных языков, обеспеченных синхронным переводом, – заменён на китайский и корейский языки! Об этом факте, с запоздалыми извинениями, на открытии Всемирного конгресса 30 июля перед мировым сообществом объявила принимающая сторона.

Со столь уничижительным резюме о нашей стране философы и разъехались бы затем в 88 государств на шести континентах: Россия по-прежнему слаба, не в состоянии отстоять собственные внешние интересы даже в лингвистическом аспекте. Произошедшее оказалось некстати и по причине проходивших в те дни столь же важных спортивно-политических событий – Олимпийских игр в Пекине.

Не без принципиальных действий (первого вице-президента Российского философского общества А.Н. Чумакова) удалось переломить ситуацию в пользу нашей страны, добиться решения о том, чтобы русский язык звучал на пленарных заседаниях Всемирного конгресса. Но обнаружилась другая беда: в Сеульском национальном университете, на базе которого проводился Конгресс, не набирается группы лингвистов, способных обеспечить синхронный перевод со всех утвержденных руководством WCP–2008 иностранных языков на русский язык и наоборот.

И здесь неоценимую товарищескую поддержку российской делегации оказал Николай Иванович Бирюков – доцент кафедры философии Международно-правового факультета МГИМО-Академии. В отличие от ряда соотечественников, свободно владеющих иностранными языками, но под разными предлогами уклонившихся выступить в роли синхронистов, он взял на себя этот нелегкий труд. В итоге до внимания международной аудитории удалось донести широкий спектр российской философской мысли и, наоборот, русскоязычной аудитории понять содержание докладов крупных иностранных ученых, вступить в полемику и т.д.

Н.И. Бирюков оказывал также дружескую поддержку аналогичного рода и в ходе индивидуальных выступлений его коллег на секционных заседаниях.

Не менее самоотверженно Николай Иванович показал себя после Сеула, уже на территории Российской Федерации, в рамках крупной акции «Философский поезд» по маршруту: «Владивосток – Хабаровск – Чита – Улан-Удэ – Иркутск – Красноярск – Новосибирск – Екатеринбург – Казань – Москва» (10–21 августа). Он вновь поддерживал коммуникацию иностранных участников «Философского поезда» с представителями научной общественности названных выше городов, консультировал и оказывал разностороннее содействие многим иным участникам этой акции. То есть на деле, без какого-либо позёрства, демонстрировал себя Гражданином Российской Федерации с большой буквы, не только интеллектуалом, но и добрым, отзывчивым человеком. Эту его нравственную щедрость надлежащим образом оценили как российские ученые, так и зарубежные гости. Достаточно сказать, что молодежь на мероприятиях «Философского поезда» буквально в рот ему глядела, ожидая, какую мудрую мысль он вновь изречёт.