Сарынь на кичку

 В этом что-то есть...

 М. Горький о футуристах.

В булочной на самом видном месте висело ярко разукрашенное объявление, в котором говорилось: «25 января в 14 часов в библиотеке № 8 состоится лекция: «Футуризм в России». Лектор - футурист со стажем, поэт Калмык Виктор Викторович. Приглашаем всех желающих».

В намеченный день, а это был выходной, в читальном зале набралась всего троица завсегдатаев: любитель газетного чтива, дама солидного возраста, отдыхающая за романом, и любопытствующий юноша, выписывающий из какой-то заумной книги ценные сведения для своего неясного будущего. В эту тишину ворвался взлохмаченный чудаковатый пожилой мужчина в желтой рубашке и с разрисованным красками или помадой лицом. Он шумно уселся на первый попавшийся стол и стал декламировать:

- Я тот,

кого

 ты ждала, любила,

мяла,

не гнала.

Я - гений

 жизни.

Я - сама

 история.

Долой

 Отчизну, бежим

 в лабораторию.

Читатели уставились на пришельца, как на случайно залетевшего психа.

- Удивил? Как, удивил? - отыгрывался тот на внезапном своем эффектном появлении. - Мы, футуристы, призваны делать всё необычное. Мы не как все. Я вам сейчас продемонстрирую ширину наших взглядов, диапазон наших мыслей. Мы - двигатели цивилизации. Мы - будущее.

Первой не выдержала солидная дама. Она резко встала, с грохотом задвинула стул и недовольная ушла из помещения. Следом за ней удалился любитель газет. Хотел уйти и юноша, но, увидев размалеванное лицо, решил досидеть до конца. Такой «картины» он еще не видел.

- Остаешься? - спросил необычный лектор. - Или смоешься, как эти? Ты же наше будущее. У тебя всё впереди.

Парень хмыкнул и уставился в свою «умную» книгу, не отвечая ни на какие посторонние реплики.

Разочарованная заведующая библиотеки разводила руками, упрекая ленивый народ в нелюбопытстве:

- Это такое интересное движение было в нашей истории, - твердила она и непонимающе качала головой.

Лектор пригорюнился. Веселье улетучилось.

- Кому нужна наша история? - вопрошал он в пустоту.

- Ладно, - заведующая решила действовать более настойчиво, как в былые времена. - Сейчас я из другого зала приведу людей. Спустя мгновение показались читатели с недовольными лицами, которые с удивлением разглядывали ряженого пенсионера.

- Вот, товарищи, садитесь тут, - указывала заведующая посетителям и дала знак поэту, чтобы начинал, а там, может, кто еще подойдет.

- Вот это я понимаю, - воодушевился тот. - Вы хоть слышали о футуризме? - обратился он после к сидящим.

- Не-а, - послышалось равнодушное.

- А Хлебникова, Каменского читали?
Все молча переглянулись.

- Ну ладно. Так и быть. На первый раз прощаю.
Приглашенные заулыбались, разглядывали чудика.
Лектор сел за стол. Разложил перед собой книги.

- Для начала, - сказал он громко. - Я вам прочту одно стихотворение Василия Каменского.

 «Вода небится

 Небо водится.

 Ручеек – журчеек.

 Солнце солнится.

 Цветины.

 Ветвины.

Шелесточки, листочки.

Встречаль.

Звучаль.

Укачаль».

- Нравится?

Молодые прыснули от смеха.

- Ну и стишки, - сказал кто-то постарше. - Так и я могу.

- Попробуй.

- Да запросто. На улице болото, а мне плясать охота.
Все засмеялись.

Лектор тут же «вцепился».

- Вот еще один футурист появился.

- Ага, - ответил тот. - Я такой же футурист, как моя собака - художник.

- А между прочим, дорогой, футуристы - это не только поэты, но и художники, композиторы, актеры, просто люди. Что такое импрессионизм знаете?

Зал ответил молчанием.

- Ну ладно. Я уж сегодня такой щедрый, объясняю. По слогам, чтоб поняли.

- А можно записать?

Все оглянулись на ненормального парня, сидевшего на «камчатке».

- В институт готовитесь, молодой человек? - полюбопытствовал лектор.

- Не. К жизни.

- А? Чего? Ладно. Я согласен. Футуризм тоже готовит к жизни. Так, говорю внятно, как младенцам. Художники-импрессионисты дают на полотне свое впечатление, не обращая внимания на представления других об истинном цвете. У них всё условно. Лицо может быть зеленого, рыжего, фиолетового цвета, а глаза - красного, желтого. Как понравится. Художники современного, так сказать, типа. И показывают они всем, что пора менять жизнь с прошлого мещанства на новое, нераздельное право будущего.

Тут в зал стали заходить новые посетители и, здороваясь, культурно усаживались на свободные места. Народу прибавлялось. Лектор явно приободрился.

- И это говорят, что футуризм неинтересен, - заметил он. - Еще как интересен, потому что это протест и стремление в будущее, но, конечно, не светлое. Это новаторство, это человек современной компьютерной культуры. Поэтому футуризм будет жить в веках.

Неожиданно в зале раздалось:

- Да ваш этот, во, правильно, туризм-фу, давно сгнил в начале века. Он сам уже стал прошлым, а в будущем идет натуральный реализм.

Поэт встал из-за стола и стал нервно бегать перед читателями, эмоционально жестикулируя руками.

- Не надо. Ваш грубый реализм скоро вымрет. А в нашем движении всё идет по плану.

- Какой план? Где? - настаивал мужской голос. - Ни одного желторотого не видно. Провалились вместе со своей левой революцией.

- Не надо, - отнекивался дед. - Я вам сейчас докажу, что наше движение всегда будет самым передовым в мире.

В зале зашушукались, захихикали, назревали мелкие стычки, которые всегда нравились и не давали скучать. Лекция превращалась в забавную дискуссию.

- Мы всегда действовали организованно, - тараторил ведущий, - всегда объединялись, привлекая новаторов в литературе, живописи, театре, музыке. Мы всегда идем к публике, к передовой молодежи, чтобы наше движение стало общественным, народным, а не искусственно вымышленным, книжным. Вот назовите мне сейчас новаторов в поэзии, в живописи, музыке. А я послушаю.

Молодые парни стали тянуть, перебивая друг друга:

- Техно. Рэп. Тяжелый рок.

- Я прошу нашего, а не западного.
Наступило молчание. Потом послышалось:

- Митьки.

- Во, это я знаю, - оживился лектор. - Наши люди. Видел. Чем не Бурлюки? А? К слову. Давид Бурлюк был тоже славный художник, мастер своего дела. Он ведь идеолог футуризма. В нем клокотал такой мощный темперамент открывателя. Он всегда боролся за новое искусство, за нового человека. Это был человек современной формации с огромной энергетикой настоящего мастера. Ведь тогда, в начале века, делалась ставка на передовую молодежь (не то, что сейчас), поэтому жаждали нового, откровенного, необычного слова.

Внезапно влетела хмурая заведующая, осмотрела присутствующих.

- Ну как, Виктор Викторович?

- Не знаю, - смутился он от неожиданного появления. - Вам интересно? - спросил он у присутствующих.

Те как-то невнятно подергали плечами.

- Ничего, послушать можно.

- Пускай рассказывает дальше.

- Ну-ну, - заведующая вышла, тихо прикрыв за собою дверь.

- Так, - поэт взлохматил седую шевелюру. - Сейчас я вам стихотворение прочту:
Мы

 все

 нумизматики

 Бурлим

 слог

 бурлящий.

 Нас

 клеют

 в солдатики.

 Психоз

 настоящий.

 Судьба -

 это

 атом.

 Дорога

 дрожи.

 Ругайтесь

все

 матом.

 Клянитесь на лжи.

- Здорово, - разнеслось в зале.

- Вот, - обрадовался поэт. - Это вам не серо-будничное бытие. Только и слышишь: люблю, люблю, лю-лю. Это сама жизнь. Вот у футуристов в начале века вышла первоклассная книга под названием «Садок судей». Кто-нибудь ее видел?

Некоторые покачали головой.

- Я ее тоже не видел, - признался лектор, - но я знаю, что они ее напечатали на дешевенькой обойной бумаге. Рисунок обоев оставили нетронутым, а на чистом листе напечатали лирический материал. Кстати, и орфографию полностью разрушили. Убрали там букву «ять». Это было ударом по письму. А потом они ходили со своей книгой и читали ее везде, где только было возможно. Поразительно. Только к людям. Ведь они были самыми настоящими агитаторами новой жизни. Наверное, потому что сами были тогда молоды и очень активны. Да еще время было такое. Духовный кризис. Разные политические движения, обывательский пессимизм, глупое мещанство. Много говорили о мистике. И пошлели в бульварных газетенках. Как сейчас. Вот так, мои дорогие. Я вам сейчас прочитаю высказывание Виктора Хлебникова в одном из писем о футуристах: «...Мы - ребята добродушные, вероисповедание для нас не больше, чем воротнички... Сословия мы признаем только два - сословия «мы» и наши проклятые враги... Мы знаем одну только столицу - Россию и две только провинции - Петербург и Москву. Мы - новый род людей-лучей. Пришли озарить вселенную. Мы непобедимы. Как волну, нас не уловить никаким неводом постановлений. Там, где мы, там всегда вокруг нас «лучисто распространяется столица...». Хорошо сказано. Кстати, и Владимир Маяковский был футуристом. Про него Давид Бурлюк сказал, что он «большой задира, но достаточно остроумен... дитя природы и дикий самородок». Надеюсь, его-то вы хорошо знаете?

Несколько голосов пробубнили:

- Кто ж Маяковского не знает? В школе зубрим.

- Ну, почитайте что-нибудь, а я послушаю, - предложил поэт. - Мне любопытно.
Пошли смешки.

- Ну хорошо, выручу его на этот раз:

«Я вышел на площадь

Выжженный квартал

Надел на голову,

 Как рыжий парик.

Людям страшно - у меня из-за рта

Шевелит ногами непрожеванный

крик».

Теперь вот что, - лектор посмотрел на бумажку, лежащую на столе. - Давайте поговорим о том, как они одевались. Подсказываю, - показал он на себя. - Посмотрите на это изображение. Последний писк моды.

Кто-то засмеялся:

- Цвет цыпленка. Жареный.

- Какой цыпленок? Вы чего? Это тигр. Сейчас Год Тигра. Только, правда, полосок здесь не хватает. Когда в следующий раз приеду, нарисую. Приду весь полосатый. В ногу со временем. Наш идеолог, отец российского футуризма, Давид Бурлюк, так говорит, - стал читать: «Революционеры искусства обязаны втесаться в жизнь улиц и площадей. От нас ждут дела». А Василий Каменский что говорит? Вы только послушайте, - читает: «Мы первые поэты в мире, которые не ограничиваются печатанием стихов для книжных магазинов, а несут свое новое искусство в массы, на улицу, на площади». Поэтому, - заключает лектор, - я от вас не отстану.

Какая-то девушка в зале поинтересовалась:

- А как у вас там с женским полом? Можно записаться?

Это была явная первая победа. Выступающий тут же подскочил к посетительнице:

- Всегда всеприменно.

Ты моя

любовь,

любимица,

любимая.

 Это

счастья

новь,

 счастливица,

 счастливая.

Как вас зовут?

- Аня.

- Вот что, Аннушка, будем вместе двигать демократическое народное детище. Вы согласны?

Девушка наивно захихикала:

- А я ничего не знаю.

- Чего тут знать? Надо знать нашего идеолога, у которого всё уже заранее отмечено. Будем «воспевать культуру городов, мировую динамику, массовое движение, изобретения, открытия, радио, кино, аэропланы, машины, электричество, экспрессы. Словом, все, что дает нового современность...» Понятно?

- Да вроде бы.

Девушка смущенно стала переглядываться со своими подругами, как бы говоря: «Чего это на меня нашло?»

А поэт удалился к своему столу и продолжал цитировать наставление «отца футуризма»: «Нужно требовать от искусства смелого отражения действительности. Право художника - право изобретателя, мыслителя, мастера своего станка. А право зрителя...», то есть ваше право, - ведущий протянул руку к читателям, - «смотреть на произведение нового
искусства новыми глазами современника. Пора глядеть вперед по-новому, современному и не одними только внешними глазами, но и зрением интеллекта, разума, расчета. Пора видеть в картинах геометрию и плоскости, материал и фактуру, динамику и конструкцию. Пора учиться понимать, как строится искусство футуризма». Да, лучше ничего не скажешь.
Мои дорогие, вы еще не устали? Устали? Ну, давайте перейдем на вопросы. Надеюсь, таковые есть.

Публика отмалчивалась.

- Чего? Так неинтересно? Ну, кого вы из современных поэтов помните?
Пошли скептические усмешки.

- Поэтов читать неинтересно.

- Да. Только и пишут о неразделенной любви. Всё время плачут.
Лектор приободрился.

- Вот видите. Понимаете. С этим сюсюканьем надо прекратить. Мы так и говорим. Вон у Маяковского так и говорится: «Мы, футуристы, боремся против вульгарности и мещанских шаблонов. Что такое красота?.. Это - живая жизнь городской массы...». А у Васи Каменского:

Эй, гуляй, наливай.

Молодость раздайся.

Эй, давай, поддавай,

Сам не поддавайся.

Словом, дорогие, мы, футуристы, все на стороне нормальных направлений в жизни, да и в слове. Вот я вам сейчас напоследок расскажу, как мы пишем стихи. Из зала донеслось тоскливое:

- Да знаем мы, как лестницей печатаете. У Маяковского читали.
Лектор согласился:

- Точно-точно. Конструктивизм называется. Кто записывает, запиши. А почему? Да потому что в этой ступени-лестнице каждое слово «живет» самостоятельно, полноценно. Оно хорошо выделяется. Там, та-там, та-там, та-та. Иногда слова выделяются жирным шрифтом или буквы пишутся разновысотными, иногда математические знаки добавляются, всякие линии. Вещь получается яркая, динамическая, современная. Легче воспринимается на глаз и легче запоминается.

Вообще, чтобы вы лучше знали, футуристы огромное значение придают самому слову. Его разбирают, можно сказать, на отдельные детали, которые потом собирают как игру. У футуристов, - читает: «Словесная концепция возведена в культ, где конкретная форма возвеличивает содержание». Слова Василия Каменского. И еще он: «...СЛОВО служит истинной цели - возвеличивать содержание». Ну, кстати, они и фонетическими изысканиями тоже занимались. Что такое фонетика? По-научному - совокупность звуков языка. Вспомните Хлебникова. Вот Бурлюк о нем так писал: «Хлебников указал новые пути поэтического творчества... Хлебниковым созданы вещи, подобные которым не писал до него ни в русской, ни в мировых литературах - никто». Послушайте:

«Небистели, небистели,

Озарив красу любин.

В нас стонали любистели,

Хохотали каждый ин.

Их нежные милые личики

Сменялись вершиной кудрей,

Из уст их струились кличики:

Смотрите, живите бодрей».

Красиво! Каково! А-а! Нет, друзья мои, чтобы там ни говорили, футуризм живее всех живых. Это искусство будущего.

Лектор довольно улыбался.

- Ну, вот и всё, - заключил он. - Будут еще какие вопросы? Да, друзья мои, я хочу обратиться к вам вот с чем. Напоследок. Если кого заинтересовала моя лекция или само движение, то приглашаю в свою команду. Будем просвещать народ и тянуть его к новым вершинам. У нас будет лозунг: «Футуристы всех стран, объединяйтесь!»

Когда большая часть людей ушла, несколько смешливых ребят и девушек пристроились к поэту.

- Любопытно? - спросил он и тут же ответил: - Правильно. Интересно. Я с этим сюда и шел.

Валентина Ивановна ЧИСТЯКОВА