|
ЛЕНИНСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
3. Борьба за интеллигенцию и борьба за социализм Существует обширная научная и публицистическая литература об интеллигенции. Она неизбежно должна быть и действительно является очень противоречивой. Свою лепту в запутывание проблемы вносят и многие марксисты. Это связано с уходом от ленинских взглядов на интеллигенцию, с их незнанием и недопониманием. Разумеется, взгляды Ленина нельзя иконизировать, их применение требует творческого подхода, они нуждаются в развитии. Вопрос в том, как это делать. Взаимоотношения между рабочим классом и интеллигенцией в современных условиях, несомненно, отличаются от взаимоотношений между ними в 1918–1923 гг., хотя принцип организации этих взаимоотношений тот же. Его суть: гегемоном борьбы за социализм является рабочий класс, но руководящую роль он может выполнить, лишь располагая своей интеллигенцией, в единстве с ней. Однако формы реализации данного принципа существенно изменились. Почему? Рабочий класс, крестьянство, интеллигенция в России оказались в очень тяжелом положении и состоянии. В силу целого комплекса причин вопрос о гегемонии в борьбе за социализм из практического (будем надеяться – пока!) превратился в теоретический. Борьба за социализм преобразовалась главным образом в разговоры о борьбе за социализм. Причем эти последние имеют тенденцию вырождаться в разговоры отдельно интеллигентские и отдельно рабочие. Социалистические силы в России надо выстраивать. Для этого необходима марксистская партия. Ее тоже надо выстраивать. Очевидно, что перед нами комплекс задач, которые должны рассматриваться и решаться в единстве. Чтобы решить эти задачи, надо, между прочим, не болтать о диалектике, чем страдают многие активные рабочие и интеллигенты, а руководствоваться ею, чего почти нет. Особое методологическое значение имеет принцип преемственности. В современной России готовить силы, способные остановить капитализацию общества и направить его к социализму, не опираясь на сохранившиеся остатки советского строя, равносильно метафизическому идиотизму. Но формы прошлого различны. Одно дело – опираться на пенсионеров, другое дело – на трудовые коллективы. Современные коммунистические организации в России ориентированы скорее на первых, чем на вторых. Поэтому комдвижение безадресно, не ведет прямой и конкретной работы с трудящимися. Нельзя не вспомнить, что одним из первых шагов Ельцина по разрушению советского строя был запрет партийной работы на предприятиях. Самым интересным в этом запрете был не запрет, ибо работа, по сути дела, и не велась, а то, что запрет стал для законопослушных компартийных лидеров и функционеров предлогом не вести работу с трудовыми коллективами. Я не оговорился: речь идет именно о предлоге. Что касается причин, то их не афишируют. У разных организаций – РКРП, РКП-КПСС и т.д. – они имеют оттенки, но в большинстве случаев речь идет о реставрационной программе, о восстановлении основных достопримечательностей "развитого социализма" с присущим ему господством государственной собственности и бюрократии. А это значит, что отрицается широкое признание коллективной собственности и роли трудовых коллективов как собственников и хозяйствующих субъектов. С чем же идти к трудовым коллективам? С чисто экономическими требованиями и с идеей национализации? То есть начинать с чистого листа и писать на нем то, что уже было и так печально завершилось? С обещаний, что будет лучше? Пустой номер. Коммунистические обещалкины не эффективнее буржуазных. А ведь трудовые коллективы – социальный остаток социализма в постсоветской России. Хотя их экономическая основа, общественная собственность, почти уничтожена, они предельно притеснены, обескровлены и бесправны, но ликвидировать их буржуазным силам до сих пор не удалось. В них представлены все трудящиеся страны. Это естественное поле единства рабочих и интеллигенции, крестьян и интеллигенции. Трудовые коллективы существуют не только в производственной сфере, но и в других сферах общественной жизни, а значит, могут быть важнейшим каналом связи между всеми трудящимися. Работа с трудовыми коллективами – отнюдь не единственная форма воздействия на широчайшие массы в целях повышения их сознательности, организованности, солидарности, готовности к действиям, но она может и должна быть основным звеном такого воздействия. В действительности ничего подобного не происходило и не происходит. Лица, именующие себя коммунистами и марксистами, как правило, заняты чем угодно, но не проблемами трудовых коллективов. Как мы видели, прежде всего они озабочены распределением ролей между рабочим классом и интеллигенцией. Но в производственных и многих других коллективах интеллигенты и рабочие функционируют вместе. Стройте и развивайте отношения между ними в рамках предприятия и за этими рамками! Вместо этого изобретается смена ролей рабочего класса и интеллигенции. Объективно это свидетельствует о неумении работать с массами, о своеобразной обиде на рабочий класс, который ведет себя не в соответствии с привычными марксистскими представлениями. Но при этом умалчивается, что КПСС загубила дело социалистического строительства в СССР, что коммунистам надо очень много и долго работать с массами, чтобы вновь заслужить их доверие, а вместо этого они меняют не просто коней на переправе, а гегемона. И какие же основания имеются для этого? Чем, какими фактами можно подтвердить, что интеллигенция стала или становится ведущей силой социалистического движения? Высочайшей антибуржуазной активностью интеллигенции? Сотрясающими устои режима стачками интеллигентов? Изобретенными ими более высокими формами классовой организации? Или возросшей интеллигентской горячностью в спорах на кухнях, конференциях и в Интернете? Массы были брошены коммунистами и профсоюзами на произвол буржуазной судьбы в период почти сплошной приватизации. Беспризорные трудовые коллективы пытались кое-что сделать в защиту своих интересов, но их никто не поддержал, особенно на этапе перевода институциональных преобразований в реальный процесс первоначального накопления капитала. И от этой линии практически не отказались до сих пор. Более того, пытаются взвалить вину на рабочих и носятся с идеей особой роли интеллигенции в борьбе за социализм. Доказано исторически и теоретически, что интеллигенция – большая, но не самостоятельная сила, что она может проявить себя, лишь "прислонившись" к какому-либо классу. Поэтому между (а) интеллигентами и (б) интеллигентами, образующими единый коллектив с рабочими, действительно существует разница, и я покажу ее на двух примерах. Пример 1. В 90-х гг. в приватизированном ростовском институте "Гипрокомбайнпром" развернулась борьба между председателем профкома и директором. Первый собрал доверенности владельцев более 60% акций, второй – 34%. На собрании акционеров профсоюзный лидер был избран директором. И чем же он занялся? Поиском наиболее богатого покупателя контрольного пакета акций! Мысль о том, что преимущественно интеллигентский коллектив может стать собственником института и имеет все возможности для налаживания работы, никому даже в голову не пришла. И буржуазная газета "Известия" с полным основанием озаглавила рассказ об этом «Профсоюзы становятся «школой капитализма». Пример 2. Борьба рабочих Выборгского ЦБК (1999–2000 гг.) ярко описана Б.И. Максимовым в монографии "Рабочие в реформируемой России. 1990-е – начало 2000-х годов" (СПб. 2004. С. 179–207). Не вдаваясь в детали, отмечу, что заводской коллектив, которому противостояли крупный капитал, бюрократия, силовые структуры, криминал, СМИ, защищал и самостоятельно обеспечил в течение нескольких месяцев производство, предпринял попытку создать народное предприятие. В этом конфликте рабочие и специалисты действовали сообща. Максимов подчеркивает, что конфликт на ВЦБК была не эксклюзивом, а типичным явлением. Как во всех приличных странах, в России имеется право на забастовки. Но организовать забастовку практически невозможно. Статистика учитывает лишь "законные", то есть признаваемые чиновниками, забастовки. Коррумпированные и инструктированные чиновники знают, что признавать. Стоит ли удивляться, что, по данным статистики, в 2008 г. в России было 4 забастовки, тогда как на самом деле имели место 93 стачки. Но нас интересует другое – каков социальный состав бастующих? Кто бастует? По данным П.В. Бизюкова и В.А. Бизюковой (www.trudprava.ru/index.php?id=1671), львиная доля трудовых конфликтов приходится на промышленные отрасли. Особенно выделяются в этом плане металлообработка и транспорт. Доля конфликтов в машиностроении превышает долю "интеллигентских" отраслей более чем в 5 раз. Ведущая роль рабочего класса в забастовочном движении несомненна, ее надо закреплять и усиливать. А.А. Пригарин пишет: "…около 10 процентов рабочих сформировали ту часть своего класса, которую еще сто лет назад называли рабочей аристократией. Выиграв от буржуазных реформ, эта группа верой и правдой служит режиму, отравляя антикоммунизмом окружающую социальную среду" (www.com-forum.ru/forum/index.php). Полагаю, что такие оценки категоричны и односторонни. Они не учитывают, например, что современный рабочий и инженер – люди высокой культуры, потребности которых разносторонни. Работники Норильского комбината получают высокую зарплату. Но они живут в городе, по уровню зараженности опасными веществами обошедшем Чернобыль. Условия труда чрезвычайно тяжелые. Этот город умерщвляется владельцами комбината при поддержке государства, и численность населения сократилась с 280 до 200 тыс. человек. Норильчане лишены всех радостей жизни, им негде отдохнуть, комбинат сбросил весь культурный, спортивный и т.п. "балласт". Многие теряют здоровье. А вместе с ним и благополучие. Уровень самоубийств в городе небывало высокий (Илюшин А. Норильск: как город лишают будущего // Известия. 2010. 20 августа). Рабочая аристократия! В последние годы все чаще основные забастовки происходят на наиболее благополучных предприятиях: рабочие борются не за копеечку, они протестуют против недооценки их труда, против усиления эксплуатации. Их выступления по своему духу сближаются с политическими. Что могут противопоставить приведенным фактам те, кто утверждает в разных формах тезис об утрате рабочим классом и о приобретении интеллигенцией ведущей роли в борьбе за социализм? Марксистские взгляды о взаимодействии рабочего класса и интеллигенции нуждаются в творческом развитии, но не в ревизии и пересмотре. Значительно лучше обстоит дело, когда речь идет о необходимости укреплять взаимосвязи между рабочим классом и интеллигенцией. Об этом настойчиво, хотя и не совсем последовательно, пишет, к примеру, А.А. Пригарин. В чем же его непоследовательность? На мой взгляд, нельзя признать обоснованной следующую оценку поведения интеллигенции: "Нет сомнения, на интеллигенции лежит историческая вина за то, что случилось со страной. Именно она стала массовой базой и ударной силой переворота 1991 года (впрочем, при молчаливой поддержке рабочего класса)…" Дело не только в явной попытке полностью или частично свалить вину за поражение социализма на широкие массы. Пригарин некоторым образом оказывается в рядах тех, кто склонен виноватить интеллигенцию в прошедшем, настоящем и будущем времени, а при случае бросить тень на рабоче-интеллигентские отношения. Вот обозреватель буржуазной газеты пишет, что Берия (!) "впервые в стране торжествующего пролетариата проявил уважение к интеллигенции" (Лесков С. Баллада о Спецкомитете // Известия. 2010. 20 августа). Вот корреспондент этой же газеты рассказывает о том, как патриарх Кирилл, осудив богоотступничество советского периода, заявил, что особую роль в этом сыграла российская интеллигенция, "зараженная безбожием прослойка, присвоившая себе право определять судьбу жизни народа" (Клин Б. Патриарх осудил интеллигенцию // Известия. 2010. 22 июля). Если религиозные круги стремятся приобщить интеллигенцию к миссионерской деятельности, то властные органы и т.н. гражданское общество требуют от нее гораздо большего. Показателен "круглый стол", на котором замглавы президентской администрации В. Сурков предложил интеллигенции пристальнее вглядеться в свою страну и принять активное участие в ее жизни, выработав для общества новую идеологию. Другой оратор, М. Колеров, рубил сплеча: "...интеллектуал, который не участвует в судьбе своей страны, – предатель!", "если интеллигенция не хочет мыслить себя во власти, она ничтожна, террористична и убога". Отчет об установочном «круглом столе» завершался утверждением, что на сегодняшний день фронт работ и судьбоносный выбор, который предложено сделать российской интеллигенции, обозначен вполне внятно: либо, отказавшись от идеалистического догматизма, забыть о "стилистических разногласиях с властью", став ее помощником в работе по инновационному развитию страны, либо превратиться в "дачников в своем отечестве" с перспективой полной маргинализации (Серова Н. Интеллигенции предложено "пойти другим путем". http://www.utro.ru/ articles/ 2008/04/29/734269.shtml). Крайне нетерпимы, но, тем не менее, не получают отпора левацкие нападки на интеллигенцию, которые способны создать дополнительные трудности на пути единения с нею рабочего класса. Читатель может убедиться в этом, ознакомившись со статьей В.Р. "Научные" тенденции гнилой интеллигенции" (газета "Левый поворот" № 20, орган МРП) и особенно с публикацией Е.С. и С.Б. Соловьевых "Госкапитализм или социализм?" (marxdisk.narod.ru/goskap.htm). Оценки, которые дают Соловьевы советской интеллигенции, не только необъективны, но и порождают вредные социальные иллюзии, нацелены на разъединение рабочих и интеллигентов, сеют вражду между ними. Такие взгляды, прикрытые марксистской и ленинской фразеологией, работают на капитал, враждебны труду. Приведу некоторые перлы Соловьевых. Они доказывают, что число людей, занятых в науке и управлении, должно быть необходимым и достаточным для организации труда и роста его производительности, чтобы ученые и ИТР оправдывали свое предназначение, не превращались в дармоедов, как это было во времена КПСС. Мотив дармоедства интеллигенции повторяется постоянно. "Один из крупнейших пороков советского строя времен КПСС – неоправданно большое количество научных и инженерных работников. С высоких трибун говорилось о "самой грамотной стране", о большом количестве научных разработок. Между тем девять десятых этих разработок не внедрялись в производство. А значит, подавляющее большинство советских ученых и инженеров были, по сути, дармоедами, ни за что получающими зарплату. Критериями их работы было что угодно, но только не увеличение производительности труда. Естественно, в этой среде процветало кумовство, воровство, звонковое право и т.п.". Демонстрируется полное непонимание специфики и значения интеллигентского труда. Соловьевы воспринимают его в том виде, каким он был в позапрошлом веке. Они не видят, что интеллигенция выполняет наиболее сложные общественные функции. Они рассуждают примерно так: если токарь не выточит гайку, машина не поедет. А если П. не докажет сложнейшую теорему, машина поедет. Токарь – наше всё, а П. – дармоед! Интеллигенция, пишут Соловьевы, "участвует в общественном производстве опосредованно, увеличивая производительность труда рабочего. Труд интеллигента сложно нормировать и планировать. Нельзя сказать, например, ученому: "Ты должен стабильно делать 15 изобретений в месяц на сумму 20000 руб. Не больше и не меньше". Поэтому инженерные и научные работники получают стабильную зарплату, мало зависящую от текущих результатов их труда. Кроме того, труд интеллигента носит индивидуальный характер, поэтому и в его сознании за редким исключением личные интересы преобладают над общественными. Не говоря уже о том, что лишь небольшая часть интеллигенции (производственные инженеры) непосредственно, своими глазами видят состояние производительных сил. Остальные же вполне могут быть убеждены, что "булки в том виде родятся, в каком их утром к кофею подают". Изображая интеллигенцию в карикатурном, если не идиотском виде, Соловьевы не понимают, что в их руках не кисть, а бумеранг, который поражает рабочий класс. Не соловьевы, так сорокины или воробьевы изображали интеллигенцию несопоставимо более высокой по сравнению с шариковыми или с персонажами из "греческого зала", которые при низкой производительности труда незаслуженно зарабатывали больше, чем интеллигенты. А сколько говорилось об уравниловке, подводившей логическую основу для того, чтобы всех считать либо дармоедами, либо эксплуатируемыми – в зависимости от вкуса, предпочтений и степени некомпетентности. От внимания соавторов ускользают такие "детали", как неэквивалентный человекообмен между интеллигентами и рабочими: дармоеды часто работали и работают рабочими, а вот рабочие на дармоедских должностях нередко оказываются по блату или по причине высокой сексуальности. В своих нападках на интеллигенцию Соловьевы не оригинальны, но опасны, поскольку могут способствовать разложению и дезориентации рабочего класса, особенно его отсталых и слабо организованных слоев (занятые на малых и средних предприятиях и т.п.). Российская интеллигенция по численности образует вторую после рабочего класса социальную группу. Она играет огромную роль во всех сферах общественной жизни. Большая ее часть охвачена т.н. "новой" бедностью. Интеллигенция переживает очень тяжелые времена, но большая ее часть служит народу, преодолевает трудности, выполняет свой долг. Это естественный потенциальный союзник рабочих и крестьян в борьбе против капитализма. Она далеко не идеальна, ее надо тактично критиковать, ей надо помогать. Соединить усилия масс и интеллигенции – важнейшая задача левого движения. Более того, идет, должна разворачиваться острая борьба за интеллигенцию между трудом и капиталом. И вот мы находим среди российских левых людей, вываливающих интеллигенцию в смоле и перьях, науськивающих на нее рабочих, молодежь. Этому следует решительно противостоять. Мы видели, что Ленин во главу угла анализа интеллигенции и ее взаимодействия с рабочим классом всегда ставил классовый подход. Но классовый аспект отношения к интеллигенции неразрывно связан с интернационалистским аспектом. Сочетание классового и интернационального в интеллигенции – чрезвычайно сложная задача, решение которой требует особых усилий. В сегодняшней России, где большая и растущая часть интеллигенции заражена мелкобуржуазными настроениями, связь классово-пролетарских и интернационалистских аспектов работы с массами имеет принципиальнейшее значение. Не хочу сказать, что проблема сохранения, защиты, развития ценностей российской цивилизации бессодержательна. Это не так. Но для марксиста несомненна соотнесенность данной проблемы с более существенными социально-экономическими и социально-политическими проблемами. *** Я стремился раскрыть сущность ленинских взглядов на интеллигенцию и ее взаимоотношения с рабочим классом. Считаю, что это имеет важнейшее значение для теории марксизма и практики его сторонников, для обеспечения единства верности марксистским принципам и их творческого развития и применения, для выстраивания движения за социализм в России.
Владимир Хононович Беленький, профессор Сибирского Федерального университета
Красноярск
|